Сообщение №0, отправлено 21 Дек 2009 14:04

…тут такое дело:

…вот, собственно, это и все, ради чего стоило потратить три недели своей жизни, некоторое количество денежных знаков, немножко сил, массу эмоций и… …да чего там мелочиться? Оно того стоит!

Никогда не пробовал достучаться до небес? Здесь это просто. Knock-knock-knock in the Heaven’s door. Кто там? Будда, Алла, может Шива? А оно тебе надо знать, кто там, за дверями? Здесь это кажется таким несущественным.

Здесь все прежние проблемы превращаются в маленькие точки, неразличимые в дымке ущелий далеко внизу. Даже не понять, что это там копошится – то ли тяготы и невзгоды твои пыхтят и потеют, семеня ножками, пытаются угнаться за тобою ввысь. То ли это просто череда меланхоличных яков задумчиво бредет куда-то бесконечными горными тропами. Здесь не то, чтобы нет сил, а просто лениво думать обо всей этой суете… Здесь – это Гималаи. Непал. У подножия вершины мира.

Отчет будет обязательно, немножко с силами соберусь и распишу подробно, как все было. А пока вкратце.

Фото-тур в формате трека продолжительностью 14 дней, комбинации классических Gokyo Trek и Everest Base Camp Trek, закольцованных через перевал Cho La Pass:

Лукла (2840) – Пакдинг (2610) – Монджо (2835) – Джорсале (2740) – Намче Базар (3440) – Съянгбоче (3720) – Кумджунг (3780) – Кьянгджума (3550) – Монг (3950) – Портце Танга (3680) – Доле (4110) – Луза (4360) – Мачерма (4470) – Пангга (4480) – Гокьйо (4790) – ледник Нгозумба – Драгнаг (4700) – перевал Чо Ла Пасс (5368) – Дзонгла (4830) – Лобуче (4910) – перевал Лобуче Пасс (5110) – ледник Шангри Нуп – ледник Шангри Шар – Горак Шеп (5140) – ледник Шангри Шар – ледник Шангри Нуп – перевал Лобуче Пасс (5110) – Лобуче (4910) – перевал Дугла Пасс (4830) – Дугла (4620) – Периче (4240) – перевал Периче Пасс (4270) – Оршо (4190) – Шомарэ (4010) – Пангбоче (3930) – Дэбоче (3820) – Тэнгбоче (3860) – Пунги Танга (3250) – Кьянгджума (3550) – Намче Базар (3440) – Джорсале (2740) – Монджо (2835) – Пакдинг (2610) – Лукла (2840).

Восхождения и прочие подвиги: восхождение на Гокьйо Ри (5357), переход через перевал Чо Ла Пасс (5368), восхождение на Кала Паттар (5555).

Чистого ходового времени около 57 часов без учета времени восхождений, пройдено около 135 км, перепад высот по треку составил 2975 метров.

Чтобы пройти 135 км пешком, пришлось преодолеть 13500 км по воздуху. Перелет Киев – Шарджи – Катманду – Шарджи – Киев осуществлен авиакомпанией AirArabia. Перелет Катманду – Лукла – Катманду блестяще выполнен авиакомпанией Yeti Airlines (незабываемые ощущения, рекомендую всем!). Общее время в воздухе составило 19 часов. Ожидание в аэропортах «съело» в общей сложности более 24 часов.

В треке было выпито всего лишь 2,75 литра того, что называется Russian Diamox или Russian Oxygen, т.е. водки (исключительно в целях профилактики горной болезни), съедено около 2,5 кг сала с чесноком и несчитанное количество палок ск колбасы, упаковок паштета, плиток шоколада и упаковок орешков.

Непальскую землю трекали:

Сергей Гутиев (широко известный в узких кругах профессиональных фотографов и альпинистов как Гуталин) – руководитель и гид, вдохновитель гималайских фото-туров, место жительства то ли Киев, то ли Катманду;

Настя и Юля – очаровательные киевские девчонки, к тому же еще и отличные фотографы;

Юра – состоявшийся человек, бизнесмен и фотограф, Киев;

 
Серега, он же Йогурт – не самый легкий на подъем человек, но если уж поднимается, то на 5000 его уже не остановить. Фотограф (заразная болезнь, между прочим). Киев.

 
Игорь aka Father, за глаза погоняла Ялтинский – самый легкий на подъем человек из всех мне знакомых. Кроме фотографии болеет маниакальной привязанностью к своему нетбуку – не расстается с ним даже в горах. Ялта.

 
Мир Каджи, Тэмба Шерпа, Дурга Таман, Саила Рай и Лакпа Нуру – бригада шерпов-портеров, сопровождала нас на протяжении всего трека.

 
Ну и я, безлошадный доскер с мыльницей в кармане.

Из прочих интересностей трека.

Повесили украинский флаг в самой высокогорной лодже в Горак Шепе (5140). Футболки с автографами оставили в Дэбоче и в Лукле. Оставили автографы на стене в ресторане в Катманду, недалеко от автографов Хиллари и Мэсснера.

Посетили древние буддистские монастыри в Пангбоче и в Тэнгбоче. Вдоволь накрутились барабанов и обошли (по часовой стрелке) несметное количество ступ и мани-стоунов.

Слушали, как кричит голосом Йети озеро Тауджунг Чо.

Желающие чистили чакры, т.е. пытались искупаться в высокогорном озере Дуд Покхари, более известном как озеро Гокьйо, на высоте 4750 метров над уровнем моря.

Кушали ужин, приготовленный шестикратным покорителем Эвереста.

На вершине Гокьйо Ри, на высоте 5357 на меня напала маленькая, но злобная шиншилла, покусала мне пальцы, а все потому, что ей, видите ли, колбаса больше нравится, чем орешки.

Гонял череду яков и быков от Пунги Танга до Кумджунга.

Играли на местной балалайке.

Пил в Лукле с шерпаками ракши. Ничего так, под свеженький дал бат.

Горячий душ! После 14 дней трека! Это круче даже, чем… даже не знаю с чем сравнить. Это даже не просто очень круто! Это удивительно! Волшебно!

Гуляли по туристической резервации Тамелю и за его пределами.

Пили местное вино с медом, цветами, травами и кореньями.

Пинали ногами ленивых коров, отбивались от назойливых торговцев сувенирами и гашишем, с опаской поглядывали на притаившихся на крышах и стенах обезьян.

Втыкали, как священная река Багмати уносит пепел сожженных индусами тел умерших.

В те же воды отправился и мой фотоаппарат.

Видели Будднат, Сваямбунат, Пашупатинат и прочие достойные внимания места в Кадмандинске.

Кушали момо и запивали их ласси.

В общем, есть о чем рассказать. Дайте только время.

Продолжение следует...

Сообщение №1, отправлено 24 Дек 2009 11:43

Прошу простить за затянувшуюся паузу. Мой ноутбук глюкнул и глюкнул серьезно. Очевидно за время моего отсутствия братишка, Богдан, посетил парочку правильных сайтов и подцепил какую-то экзотическую заразу. Боролся с проблемой двое суток напролет, до сих пор не поборол, пришлось забрать комп у младшего. Сажусь рожать отчет о поездке. Тут многие просили писать насколько возможно подробнее, так что, не обессудьте. Да и вообще, иногда страдаю я словоблудием. Хотя, почему страдаю, я им наслаждаюсь

Все нижеизложенное прошу считать вымыслом, совпадение имен, мест и событий с реальными – случайным совпадением. Итак, поехали…

День -1. Предистория

(Очень длинная. Можно пропустить )

…все начиналось в один из тех томных сентябрьских дней, когда на дворе лето все еще плавит асфальт, а осень едва-едва проступает, да и то лишь на календаре, да на лицах людей. Ни с того, ни с сего Серега (он же Йогурт) спрашивает меня по «асе», не хочу ли я съездить в Гималаи. Вопрос как минимум странный. Уж кому-кому, а ему должны быть хорошо известны мои пляжно-матрасные убеждения насчет отдыха.

От неожиданности я даже повторяю вопрос вслух: «А не хочу ли я съездить в Гималаи?». Вопрос легко выпархивает на середину комнаты, с одобрением смотрит на фотографию Башкаринского озера на стене, на прикорнувших в углу Ваню и Фёклу (Rossi Series One & Völkl), на выстроенные под синтезатором трековые ботинки, ролики и сноуборд-боты.

«А не хочу!», и вопрос, недоуменно пожав плечами, тихо тает в душном оболонском воздухе. По моим твердым убеждениям в декабре следует дайвить в районе Красноморска, а не шляться по горам. Но семя в почву обронено…

Серега умеет быть убедительным. Как опытный рекламист, он знает, что никому ничего не нужно навязывать – достаточно небрежно обронить как бы бесхозную идею, и человек сам ее подберет (авось в хозяйстве пригодится). А затем если время от времени ее подпитывать…

Во время пивных посиделок между ностальгическими воспоминаниями о Приюте и Кайавгане Йогурт дозировано рассказывает о предстоящей вылазке. Идея проста: собирается группа фотографов и отправляется в Гималаи в фото-тур. Это вроде бы как трек, с тем лишь отличием, что участники смотрят на окружающие красоты не только своими ясными очами, но и через объективы всевозможных Никонов, Кодаков, Леек, Лингофов и прочих трехногих друзей (эти парни и девчонки склонны устанавливать фотокамеры на штативы). Идея была выложена на одном из фото-сайтов небезызвестным Гуталином и там же подобрана Йогуртом.

Я говорю небезызвестным, потому что заочно с Сергеем Гутиевым был знаком и раньше. В прошлом году мы с Йогуртом готовили корпоративный календарь на тему 14-ти восьмитысячников планеты и среди прочих использовали и фотографии Гуталина. Зокрема, предзакатный Эверест – умопомрачительная картинка!

Словом, понемногу я свыкся с мыслью, что Гималаи – это что-то близкое и почти неизбежное. Год этот был для меня очень и очень насыщенным – в январе катал в Италии, в феврале – спонтанный марш-бросок в Иран, жирные карпатские покатушки в марте-апреле, в мае наслаждался любимым Тиролем, уволился с работы в июле, в августе очередная попытка покорения Эльбруса, в октябре поступил на программу MBA, в ноябре ежедневную газету выпускал в Турции. Для полноты картины осталось в декабре что-нибудь эдакое отчебучить.

К тому же Йогурт, видя мои колебания, сообщает, что предстоящий трек полностью вписывается в мою концепцию отдыха – будет тепло, матрацно и, возможно, даже пляжно. Забегая вперед, скажу, что он почти не обманул. Действительно, в Гималаях в декабре тепло – но только днем на солнце, если ветра нет, и по пару часов вечерами в лоджах, возле печек-буржуек. Ночью – ужасный дубарь. Зато ночью очень матрацно – в том смысле, что мы спали на матрацах. А пляж был организован на озере в Гокье. Отсутствие песка компенсировалось тонким хрустящим ледком.

К началу ноября я уже практически полностью готов к приключениям. Последние сомнения улетучиваются, когда узнаю, что к фото-туру присоединяется Игорь, известный участникам августовской вылазки на Эльбрус, как Ялтинский. Верная примета – там, где Ялтинский, скучать не придется.

Итак, решено – треба ехать. Чтобы выкроить в своем графике время для вылазки, форсирую сдачу зачетов в Московской бизнес-школе, где имею удовольствие обучаться. Вопрос с денежными знаками тоже решается благополучно – благодаря настойчивости Йогурта родной (увы, уже в прошлом) концерн «вспоминает» о невыплаченной полгода назад премии. Жизнь налаживается.

Учредительное собрание участников фото-пробега созывается в «Баварском дворике» на Осокорках. Собираются все, кроме Ялтинского. Знакомимся. В Непал отправляемся группой в семь человек. Сергей Гутиев – руководитель, гид и самый-самый главный фотограф, Настя и Юра – фотографы с пленочными камерами, Юля и Йогурт – с зеркальными «цифровиками», Ялтинский – пилигрим с «цифрой» и нетбуком, я – доскер с «мыльницей», но без доски. Примерно такое вот распределение ролей.

Гуталин подробно расписывает, чего брать из одежды и снаряги, рассказывает о предстоящих телодвижениях. Словом, обычный инструктаж. Кстати, очень многое из необходимых вещей совсем необязательно тащить из Киева, а можно приобрести в Катманду. По вполне разумным ценам.

Остановлюсь на снаряге подробнее. Принцип горного туризма – брать поменьше и полегче – в Гималаях соблюдается не так строго, потому как здесь есть шерпы, которые всегда помогут с транспортировкой неподъемного груза. Небезвозмездно, конечно. День работы портера обходится в 600 непальских рупий, т.е. около $8,5. Один портер тащит на себе порядка 30-40 килограмм. Можно посчитать: когда Роман Абрамович карабкался на Килиманджаро и его сопровождали 150 портеров, то, багажа он, вероятно, около 5 тонн с собой прихватил в Африку. Вот ведь, наверное, бедняга, за перевес с него авиалинии слупили!

Итак, снаряга.

Я брал рюкзак на 45 литров – вполне хватило. Все лишнее нес на внешнем подвесе в крепах под сноуборд. Штурмовой рюкзак есть смысл брать, если основной отдаешь нести портеру. А так он и не нужен. Я свой штурмовичок при выезде в Луклу оставил в гостинице в Катманду, вместе с ненужными в треке вещами.

Спальник на -9°С (комфорт) – слишком теплый, тяжелый и много места в рюкзаке занимает. Можно брать летние спальники – все равно в лоджах выдают одеяла, а если изловчиться, так парочка одеял заменяет спальник полностью. Ялтинский, например, свой спальник за трек ни разу не распаковал, я свой всего пару раз использовал.

Из КЛМН нужен только Н, резать сало и колбасу, без К можно легко обойтись, ЛМ вообще не нужны.

Налобный фонарик, солнцезащитные очки – нужны! В отличие от Эльбруса, горнолыжную маску брать категорически не стоит – только лишний вес и место.

Трековые ботинки. Лучше не пожлобиться и взять хорошие, потому как три недели прыганья по камням быстро убьют любую, даже самую красивую на вид, имитацию. На смену (для передвижения по лоджам) нужны легкие кроссовки или тапочки.

Термобелье. А также обычное х/б белье: две-три пары футболок, носки и трусы. Я брал носки из расчета пара на два дня трека, плюс по паре на прилет и отлет. Трусов можно не так много. Стирать какие-либо вещи в горах возможности нет.

Флиска, виндстоппер, две пары перчаток – тонкие флисовые и теплые, можно глыжные. Можно верхонки взять.

Штаны. Я обходился шортами . Когда стало холодновато, поддевал под шорты термобелье. Когда пошла жесть – одевал бордюковские штаны от Rossi, правда приходилось шнурками подвязывать клеши, чтобы не подметать тропинки . Как вариант можно взять флисовые штаны, а к ним поверх самосбросы, на случай непогоды.

Гуталин очень рекомендовал обзавестись пуховиком. Кстати, пуховик – национальная одежда непальцев, во всяком случае, так оно выглядит на месте. Но я, как ярый приверженец теории «трех слоев» взял свою убитую-преубитую глыжную курточку и ничего – не умер. Для подстраховки брал тончайшую яхтенную штормовку.

На голову бандану, шапку или шляпу – кому что нравится, главное, чтобы от солнца прикрыться – оно в Гималаях беспощадное. Платок на шею – не для красоты, а тоже от солнца. На холод и ветер сойдет флисовая шапка (плюс капюшон). Балаклава.

Трековые палки. Гуталин обходился без них, но, вообще-то, здорово упрощают жизнь.

Мыльно-рыльные – много брать не стоит – все равно возможностей помыться будет немного. Брусок мыла и пузырек шампуня. Бритву можно брать, можно и не брать – я, например, брился через день, а народ обрастал – кому как нравится. Крем от солнца от 30 и выше, помада-бальзам для губ, пластырь и какой-нибудь крем или гель для ног.

Аптечка – индивидуально. Мне, например, достаточно было две баночки пива, чтобы почувствовать себя лучше. В Катманду по совету Гуталина купили какой-то чудо-препарат для сердца. Но я не воспользовался – подгоню парням на покатушках в Иране. Зато брал с собой витаминки и гематоген. Не знаю, какой от них эффект, но девчонки охотно угощались.

Алкоголь. Тема спорная, каждый решает ее сам. Мы применяли в терапевтических дозах по 25-30 грамм где-то. Исключительно, чтобы сбить оскому после ходового дня. Лучше всего взять в Duty Free Гданскую водку. Она в удобных алюминиевых бутылках, разных вкусов. Пиво в горах – зло. Не потому что вредно, наоборот даже, но очень дорого.

Фляжки для воды брать не обязательно. Можно использовать обыкновенную пластиковую бутылку от минералки. Термос стоит взять.

Из еды правильно взять сырокопченую колбасу, сало и чеснок. Шоколадки и орешки – купить на месте. Всяким сникерсам отказать – на холоде они твердеют и представляют серьезную опасность для зубов. Чай в пакетиках – тоже на месте купить (потом расскажу зачем).

Вообще-то в Катманду перед треком можно купить все или почти все. Цены от очень демократичных до не очень, качество от едва терпимого до вполне приемлемого. Судите сами: балаклава $3, шапка флисовая $3, очки $4, самосбросы $8, палки трековые $10 за пару, перчатки $10, флиска $10, пуховка $20, ботинки от $50 и т.д.

Что еще взять? Обязательно комплект чистой одежды для перемещений по Катманду и на перелет. Джинсы, футболку, реглан, кроссовки. При выезде на трек все это можно оставить в камере хранения в гостинице в Катманду.

Туалетная бумага. Очень важный в походе дивайс! По рулону на человека.

Спички, зажигалки, сигареты для курящих – в горах сии предметы роскоши неоправданно дороги.

Презервативы можно не брать. Лоджии по звукоизоляции очень напоминают славное общежитие имени монаха Бертольда Шварца и любая попытка будет прекрасно слышна и живо обсуждаться или осуждаться (смотря по времени суток) всеми обитателями лоджии. Да и холодно очень. Хотя история знает прецеденты.

Часы. Желательно, чтобы были хоть у кого-нибудь в группе.

Потому как заряжать телефоны в горах – удовольствие дорогое и бестолковое, поскольку связи на основной части маршрута все равно нет, а там где она есть – звонить слишком накладно, проще мыло отправить из сайбер-кафе. Я свой телефон на время трека оставлял в Катманду.

МП3 плейеры, нетбуки и прочие гаджеты. Как по мне – они в треке не нужны. Но Ялтинский, например, несколько иного мнения.

Фотоаппараты. Да! Грех не запечатлеть такую красоту. Не забывать про батарейки. На холоде они сдыхают очень быстро. Батарейки рекомендую покупать на родине в хорошем фотомагазине. Того говна, что я купил в Катманду, хватало только на то, чтобы высветить на экранчике «Недостаточный заряд батарей» и тут же скончаться. Не экономить на картах памяти. Я, например, привез больше тысячи снимков – и это при том, что фотографировал неоправданно мало (надеюсь, ребята привезут хорошие картинки - все ж фото-тур )

Вроде ничего не забыл. Ах да! Не забыть взять на группу пару маркеров и упаковку канцелярских кнопок. Зачем? Всему свой черед – скоро узнаете.

Можно взять картишки или шахматишки, дабы коротать вечера. Но можно и не брать – нам, например, за две недели было не особо скучно – просто болтали о всякой фигне и как-то не особо надоело.

Еще Гуталин попросил всех взять с собой фотографии для визы, оформить страховки и на этом инструктаж закончился.

На мои скромные попытки выяснить, брать ли с собой сноуборд, Йогурт и Гуталин в один голос, никак не аргументируя, ответили категорическим отказом. И они правы – теперь я знаю, что каталки в Непале нет и вряд ли когда будет.

Спуск по этим склонам по силам только Йети и сноуборд-панкам, вроде француза Марко Зиффреди и австрийца Стефана Гатта, или глыжным крейзи, таким, как Даво Карничар из Словении. Кто не в курсе, Даво спустился на лыжах с Эвереста осенью 2000 года. В мае 2001 первый спуск с Эвереста на доске записали за Марко – он скатился с вершины до Advanced Base Camp. Но прикол в том, что доска Марко нарезала дугу по следу сноуборда Стефана, который вышел на вершину на день раньше. Просто до лагеря Стефан не дотянул каких-то 100 метров и спускался пешком, поэтому его попытку почему-то не засчитали. И Марко и Стефан до этого успешно спускались с Чо-Ойю – еще одного восьмитысячника в Непале. Кстати, любопытный факт: на носу своего сноуборда (Elan) Марко приклеил старый ярлык от K2 Telemark, гласящий: «Если бы это было просто…это бы называлось катанием на сноуборде». Через полтора года Марко вытащил свою досочку вновь на Эверест, пристегнулся и ушел в свой последний спуск. Его более никто не видел, бытует мнение, что он живет где-то в Тибете, развлекается, швыряя камушки в яков, а время от времени берет свою доску и идет обкатывать новые склоны…

Незадолго до гималайской вылазки я еще успел сгонять на недельку в Турцию на фестиваль туристических агентств «ТурДом-4». Сложно объяснить каким боком я туда попал, да и дело не в этом. В Турции познакомился с Виталиком Запорожцем. По приезду опять встретил его, на Катиной выставке в «Экспоплазе», где он от имени турагентства «5 шагов» проводил семинары как раз по гималайским трекам. Мир тесен. Оказывается, он отлично знает и Гуталина и Йогурта, более того, с Йогуртом они даже в трек вместе ходили в позапрошлом году. Развелось фотографов.

Ладно, ближе к телу…

[ 24 Дек 2009: Сообщение исправлено: Goofy ]

Сообщение №2, отправлено 24 Дек 2009 12:02

День 0. Где-где? В Катманде!

(Можно пропустить )

Киев – Шарджи – Катманду, 6560 км, 19 часов 20 минут (в т.ч. 8 часов 20 минут чистого полетного времени)

Утро 1 декабря выдалось хмурым. После вечерних посиделок в «Футболке» мир кажется не настолько прекрасным, каким был еще вчера. С недоумением смотрю на кучу вещей, разбросанных по всей комнате и вдруг с ужасом вспоминаю, что сегодня ж старт нашей гималайской экспедиции.
На часах уже без пяти выезд. Лихорадочно сметаю в рюкзак все, что попадается под руку, на ходу завтракаю и выскакиваю из квартиры. В последний момент вспоминаю, что забыл на балконе ботинки, возвращаюсь, бросаю их в пакет из «Сільпо» и метусь на улицу, где Йогурт уже нервно курит возле такси.

Долго продираемся через бесконечные пробки в сторону Борисполя. На Харьковской подбираем Игоря, который накануне прилетел из Ялты и с которым, собственно, мы вчера в «Футболке» и наобщались до чертиков.
Наконец Борисполь. Остальных пока нет, и мы делаем несколько подходов к магазину на предмет холодненького Tuborg’а. Пакуем вещи. Я накануне прикупил упаковку больших мусорных мешков – очень хорошо входит рюкзак. Сверху прихватывается скотчем, прорезается дыра для лямок. Советую пару-тройку пакетов брать с собой для паковки на обратном пути.
Рядом пакуются два типа во всем туристическом. Говорок ма-асковский. Оказалось, так и есть, москвичи, летят в Индию, с нами на одном рейсе до Шарджи. Говорят, с России AirArabia не летает, им пришлось до Киева паровозом добираться.

Нужно сказать, AirArabia – авиакомпания интересная, но весьма непростая в применении. У них на сайте цены очень красивые, а в реальности вовсе не так хороши. Нам перелет туда-обратно обошелся в 3122 дирхама, т.е. в $855 приблизительно. Дороговато, конечно, но география полетов у них – просто праздник.

Фактически предприимчивые арабы умудрились построить авиа-мост между Ближним Востоком и Индостаном, с хабом в Шардже (ОАЭ). Дамаск, Бейрут, Тегеран, Шираз, Найроби, Хартум, Кувейт, Бахрейн, Касабланка, Стамбул, Доха, Пешавар, Карачи, Дели, Мумбай, Гоа, Бангалор, Калькутта, Коломбо… Мечтать и мечтать. И, что очень важно, в их карте полетов есть Киев и Катманду.

В приподнятом настроении проходим регистрацию и совершаем обязательный визит в Duty Free. Традиционная литра «Мартини» на дорожку, чтобы разжиться стаканчиками, пришлось еще бокал пива (бессовестно дорогого) заказать в бориспольском баре. Пляшечку «Джеймсона» с собой.

Перелет из Киева на Аравийский полуостров длится около пяти часов. Как и положено в правоверном аэробусе, хорошо поставленный голос из динамиков прочитал нам молитву, затем инструкции на английском и на арабском и с верой в Аллаха мы оторвались от земли. Гуталин рассказывал как-то байку, как он в Пакистане спросил у стюардессы, когда, мол, родная, самолет наш прилетит.  Она сообщила время прилета, добавив в конце неизменное «инш Алла». Т.е. «если Аллаху будет угодно». Вот так все просто. Итак, если Аллаху будет угодно, в восемь вечера по-местному мы будем в Эмиратах.

За иллюминатором открываются такие красоты! Лайнер летит вдоль Большого Кавказского хребта и все его прелести – как на ладони. Вон там грозно высится Безенгийская стена, вот, совсем рядом, Баксанское ущелье, целое созвездие заснеженных вершин и Его Величество Эльбрус чуть в стороне, презрительно смотрит на всех свысока. Он реально огромен! Чуть поодаль в одиночестве тоскует старина Казбеги, еще через некоторое время открылся красавчег Дамаванд.

Вот так, разглядывая красоты и поглядывая в самоучитель фарси, и лечу. Стюардессы разнесли водичку 30 грамм в квадратных запаянных пластиковых стаканчиках, но как-то не спешат с едой. Оказалось, еда на борту только платная. Не так, чтобы и хотелось сильно, но это ведь своеобразный ритуал в полете – поедание еды.

Ладно, Аллах с ними. Собираемся в кучку и пересаживаемся на свободные кресла в хвосте. Раскладываются бутерброды с ветчинкой, в так кстати пригодившиеся стаканчики весело журчит «Джеймсон». Фотографы начинают свои бесконечные дискуссии о пленках, камерах, экспозициях, я учу персидский алфавит и даже пытаюсь читать проспект авиакомпании на арабском.

Идиллию разрушает стюардесса, конфисковавшая бутылку и выдавшая на горá длинную гневную тираду. О чем она говорила, никто не понял, но все услышали слово «полис». Ну и ладно. Полет продолжается.

Поглядев в иллюминатор на начавший уже зажигать вечерние огни Шираз, отправляюсь в туалет курить. Тщательное исследование кабинки показало, что датчиков дыма нет. Курю, жду, пока вытяжка вытянет весь дым, возвращаюсь на место, жду злую стюардессу. Ее нет. Хорошо.

А Ялтинского попалили, пришел стюард-араб, что-то тоже про полицию говорил, забрал у Игоря сигареты и зажигалку. Летим дальше. За занавеской стюард и две его коллежанки весело о чем-то толкуют, смеются и хлопают в ладошки. Я начинаю подозревать, что это они наш «Джеймсон» додавливают.

На посадку в Шарджи самолет заходит вдоль берега Персидского залива со стороны Дубая. В безоблачном ночном небе отлично видны далекие огни небоскребов арабского чудо-мегаполиса, яркими нитями бегут по пустыне освещенные дороги – прямые как стрела.

Садимся. Вторая стюардесса, кстати, украинка, возвращает нам виски, зажигалку и пачку сигарет (как оказалось, уже пустую). Через рукав выходим в терминал, ждем полицию. Ее нет, и мы идем искать, куда бы приткнуться. Стыкового рейса до Катманду нам ждать еще ровно одиннадцать часов.

Аэропорт в Шардже небольшой, но очень колоритный. Арабы, индийцы, африканцы, корейцы, мьянмцы – настоящий Вавилон. Очень колоритны шейхи в галобеях и арафатках. За каждым хвостиком вьется колонна жен.

Европейцев мало. Позабавило большое количество казахов, одетых так, словно они пробуются на роль в фильме про Ходжу Насреддина. Поверх суфийского прикида у многих голубые жилетки с надписью «Казакстан». Оказалось, это казахская делегация возвращается с какой-то исламской конференции и ждет утреннего рейса на Алматы. Я их про себя окрестил сборной Казахстана по хаджу. «Сборники» громко разговаривают по-арабски, мудро кивают головами, крутят четки в руках, но возле стеллажей с водкой в дьютике легко переходят на русский. Менталитет неистребим.

Кстати, о местном Duty Free. На удивление шикарный магазин и очень недорогой. Выбор спиртного очень и очень впечатляющий. Очевидно, Аллах запрещает пить на благословенной земле, но продавать спиртное, особенно гяурам – почему бы и нет?

Мои догадки оказались верны. На фуд-корте шарджинского аэропорта таки действует сухой закон. Впрочем, и тут хитрые арабы какую-то лазейку нашли и один из фаст-фудов все же продает пиво, которое почему-то можно пить на фуд-корте. Карлсберг по 25 дирхамов. Это приблизительно $7,5 за 0,33 – однако!

Выход находим очень простой. Берем в индийской и китайской кафешках (а тут много разных кафешек и даже McDonald’s имеется) еды, кому какая нравится, и «Колу» в больших стаканчиках с крышками и трубочками. «Колу» быстренько выпиваем и отправляем гонца за упаковкой пива в дьютик. Заливаем в стаканчики пиво и, о чудо, чужеродная действительность вдруг становится понятной и комфортной. Сидим, неспешно ведем беседы о всякой ерунде, например, о тяжких трудах, коими наверняка заняты местные шейхи. Как раз один из трудящихся прошуршал мимо тапочками, непринужденно помахивая бумажным пакетом из магазина торговой марки, которую так полюбляе Украина Владимировна.

Время от времени отдаем стаканчики Игорю, который сидит на разливе. Он засовывает руки под стол, чем-то там звенит и дальше непринужденно течет беседа. Как потом уже обнаружили, как раз его место, единственное из всех, чудесно просматривалось видеокамерой СБ, остальные в мертвой зоне сидели.

Нужно сказать, что долгие ожидания в транзитных зонах – испытание не из легких. Можно было бы сгонять в Дубайск, покататься на доске на их знаменитом искусственном склоне, но, увы, без визы это невозможно.

Слоняемся по аэропорту, до дыр зачитываем ценники в магазинах. Мне, например, очень понравился комплект солнечных батарей для крепления на рюкзаке. За 5 часов прямого солнца набирает достаточно энергии, чтобы в походных условиях зарядить до пяти дивайсов, типа телефона, плейера, или даже нетбука. Классная штука, но недешевая.

Серега сходил в Интернет-кафе и вышел оттуда здорово улыбнутый. «Одноклассники» на арабском – это что-то!

Предрассветный Шарджи Интернэшнл (имени Мухамеда IV, если не ошибаюсь)  храпит на всех языках. Поскольку аэропортовские кресла во всех аэропортах (за исключением разве что Имам Хомейни Интернэшнл в Тегеране) специально спроектированы так, чтобы разлечься в них под силу только йогу, многие пассажиры спят на полу. Насколько я понял, на Востоке это – нормальное явление. Более того, многие даже расстилают на пол припасенные из дому простыни. Игорь порывается разлечься на детской мини-площадке, где расстелен толстый палас. Еле уговариваем его этого не делать, идем опять в дьютик.

По пути слышим русскую речь. Две юные (при ближайшем рассмотрении вовсе и не юные и очень густо заштукатуренные) леди обсуждают какого-то Омара, который обещал подарить джип, да обманул, скотина эдакая. Лексика при этом используется отборнейшая, становится ясно, что это вовсе не леди, а просто… Впрочем, какая нам-то разница. Парочка покупает бутылку «Бэйлиса» и быстро исчезает за дверями женского туалета. А нам спиртное в дьютике уже отказываются продавать. Засада, однако. Добиваем остатки привезенного из Киева «Джеймсона».

От скуки опять начинаю штудировать фарси. В какой-то момент начинает получаться читать табло. На нем, кстати, написано, что посадка на рейс в Катманду уже началась. Идем на чек-ин, там обнаруживается, что мы не зарегистрированы. На транзите необходимо перерегистрировать билет. В Шарджи стойка для транзитных пассажиров называется Transfer – я сначала думал, это для заказа такси. Еле успеваем добежать до стойки – регистрация заканчивается через две минуты – ломимся в обход огромной очереди космополитического люда. От нас требуют показать кредитную карту. Согласно правилам авиакомпании, если бронь оплачена карточкой, то пассажир обязан иметь на руках оную или хотя бы ксерокопию. Если оплачивалась групповая бронь, то владелец карточки должен быть в составе группы и предъявлять карточку лично и в оригинале. Иначе могут показать на дверь. Чудно.

Весь рейс до Катманду (3,5 часа) сладко сплю. Стюардесса разбудила уже перед посадкой. Лайнер как раз пробивает пелену облаков. Долина Катманду со всех сторон окружена высокими горами, образующими своеобразный котел и над городом часто висит дымка.

Сверху город похож на гигантскую кучу строительного мусора. Как будто бы кто-то разрушил старый дом и равномерно разгреб битый кирпич по всей плоскости долины. Черным ужом змеится священная река Багмати. По площади Катманду с городами-спутниками весьма немал – в долине проживает 3,5 миллиона жителей, а этажность преимущественно маленькая. Явственно виден столб дыма у реки – позже узнал, что это тот самый Пашупатинат.

Аэропорт имени короля Трибхувана находится чуть ли не в центре города. Больше негде – вокруг горы. Садимся. К трапу подгоняют затрапезного вида автобусы, чем-то напоминающие старые ЛАЗы. Едем к неказистому с виду терминалу. Вокруг какие-то недострои, контейнеры, груды ящиков, баллонов, вся обстановка здорово смахивает на военно-воздушную базу в Техасе времен Второй мировой, как их принято показывать в голливудских малобюджетных фильмах.

Вся толпа метется в зал прибытия, успеть занять очередь на паспортный контроль. Зал обшит вагонкой и похож на столовку в старых совковых пансионатах. Заполняем Arrival list’ы. Игорек забыл взять с собой фотографии. К счастью тут же находится фотостудия. Пока печатают фотки, маемся, где бы это тут покурить. Местный объясняет, что вообще-то тут курить запрещено, но если очень хочется, то можно просто открыть окно и покурить. Как все, оказывается просто. Покурили.

Затем стоим в хвосте очереди на получение визы. Местные таможенники особо не спешат. В дальнейшем оказалось, что в этом плане непальцы вполне восточные люди. А «Восток не спешит», как известно. Рядом в очереди стоит миловидная девочка откуда-то из Питера. Приехала на буддистский семинар. Расспрашивает Гуталина, как попасть в Будднат. Сергей подробно объясняет, при этом убеждая ни в коем случае таксисту больше пяти баксов не давать.

Наконец подходит наша очередь. Фотографии крепятся к листам прибытия обыкновенным степплером. В обмен на 40 долларов таможенник вклеивает мне 30-дневную визу без права трудоустройства. Счастливо улыбаюсь тому факту, что мне не предстоит тут работать. Виза очень не прикольная, похоже напечатана на стикере на цветном принтере. На визе офицер что-то пишет от руки ручкой с красными чернилами и расписывается.

Йогурт демонстрирует свою позапрошлогоднюю визу. Печать о выезде хищно скалится свастикой. Впрочем, у буддистов свастика издревле является символом Солнца, жизни, благополучия, движения и многого еще чего. С санскрита «свасти» можно перевести как «благой жизни». Т.е. вполне безобидное пожелание, что-то вроде знаменитого «Ом мани падме хум». Кстати, раз уже упомянул, «Ом мани…» на самом деле переводится как «О, жемчужина в цветке лотоса!» и является самой простой и самой, вероятно, почитаемой мантрой. Но в горах шерпы, не сильно, вероятно, продвинутые в тонкостях буддизма ветви Махаяны, на вопрос, что же означает сея мантра, не особо заморачиваясь, отвечают: «This is Good Luck». Просто и без затей.

Получив визы и погрузив багаж на тележки, двигаем на выход. Тут же со всех сторон бросаются «помогалы». Это такие типы, которые норовят подержаться за твою багажную тележку, а потом требовать tips за то, что помогли ее дотолкать. Бдительный полицейский отгоняет непрошенных помощников бамбуковой палкой. Перед аэропортом клубится непальская жизнь во всей красе.

Европейскому человеку, впервые попавшему на Восток, местные движухи могут показаться каким-то невероятным хаосом и кошмаром, от которого сразу хочется куда-то спрятаться. Весь фокус в том, что спрятаться негде.

В Европе многие места даже в центре большого города могут показаться почти безлюдными. Особенно утром или вечером, я уже не говорю про ночь, когда улицы в Европе просто вымирают. На Востоке плотность жизни такова, что иногда хочется оказаться в месте поспокойнее, например, в переходе между Хрещатиком и Майданом. Главное в такой ситуации – просто не париться.

 
На меня первая встреча с Непалом не произвела особого впечатления, наверное многочисленные визиты в Красноморск выработали иммунитет. Да и в Иране прием был погорячее. А Ялтинский вообще заявил, что после Мумбая или Калькутты здесь как-то очень все скучно и гламурно.

Нас встречает представитель принимающей стороны – компании Himalaya Expedition. Компания легендарная, помогавшая организовывать множество крутейших экспедиций на восьмитысячники, кстати, выходки сумасшедших доскеров в Гималаях также организовывались при их участии. Приезжает миниатюрный бусик, грузим вещи, втискиваемся сами и едем в Тамель.

Тамель – это туристическая резервация в Катманду, своеобразное «гетто». Здесь расположены отели, лавки с сувенирами и снарягой и всевозможные ресторанчики. В Тамель не пускают нищих, бродячих коров, собак и обезьян. Это – местный Печерск.

По дороге втыкаем на катмандинскую жизнь, как она есть. Движение левостороннее. И это, похоже, единственное правило, которое здесь соблюдают на дорогах. В остальном – полный хаос. Светофоров и знаков замечено не было, но Гуталин утверждает, что они где-то есть. На дорогах представлен весь цвет индийского и китайского автопромов, немало японских миниатюрных бусов и машин, понятно, что далеко не новые модели. Множество велосипедистов и мотоциклистов, а также вело и моторикш. Забавно наблюдать, как кондуктор, повисший на ступеньке позади моторикши, пытается затолкать в миниатюрную будочку надцатого пассажира. Киевские маршрутки в час пик после этого кажутся верхом комфорта. 

На крыше междугороднего автобуса народ рассаживается поудобнее – скоро отправление. Постоянно застреваем в пробках, в любую щель тут же пытаются втиснуться вездесущие непалобайкеры. Нескучно у них на дорогах, хотя до тегеранского броуновского автодвижения еще далеко.

 Юля изумленно вскрикивает, заметив на заборе обезьяну. Та озадаченно крутит в лапках какую-то блестящую обертку и совсем не обращает внимание на окружающих. Вдоль дороги куда-то бредут коровы и люди, очень много людей. В большинстве своем индусы, но много и монголоидных лиц. Потом гид рассказывал, что в Непале живет более сотни национальностей, разговаривающих на семидесяти языках и диалектах. Большинство относятся к индоевропейской ветви, приблизительно 60%,  больше 20% - к тибетской группе. Ну, и много таких, которых сам Создатель затрудниться идентифицировать, какой они национальности.

Переезжаем через мост и Гуталин советует закрыть окна. Сейчас запахнет жаренным. На берегу Багмати тот самый Пашупатинат – место сожжения тел умерших. Действительно – что-то дымит. 

 
Дома серые, пыльные, неопрятные. Некоторые выглядят так, как будто бы их строили поэтапно, долепливая этажи по мере возможности. Чем-то напоминает старую Молдаванку в Одессе, ту, которой уже практически не осталось. Тротуаров практически нет, пыльно, кучки мусора прямо на асфальте, потоки воздуха от проезжающих машин гоняют по улице какие-то бумажки и целлофановые кульки. В нескольких местах прямо на улице горят костры. Вдоль дороги на земле сидят люди, кое-где разложены какие-то товары. Экзотично.

Проезжаем королевский дворец (бывший, монарха выгнали маоисты), петляем узкими улицами, зеркало-в-зеркало разминаемся со встречными автомобилями. Дома вокруг становятся почище и повеселее. Наш бусик протискивается через особо узкую улочку и въезжает во двор отеля.

Тут тоже не скучно. Перед отелем стоит небольшая толпа, человек пятнадцать, некоторые с деревянными палками, на которых прицеплены небольшие красные флаги. Кажется даже со звездой или с серпом-и-молотом, не помню точно. Перед толпой стоит человек в костюме и по бумажке читает нараспев какие-то мантры. Толпа нестройным хором повторяет. Гуталин говорит, что это, наверное, опять маоисты страйкуют.

Выгружаемся рядом, заносим шмотки в холл отеля. Пока сопровождающая договаривается о поселении, выходим с Йогуртом на крыльцо покурить и поглазеть на митинг. Читаю бумажки, разложенные на капоте припаркованного рядом ООНовского джипа. Оказывается мы стали свидетелями краткосрочного предупредительного страйка персонала отеля против менеджмента. Просят извинить за временные неудобства. Очень мило.

Поселяемся. По сравнению с той конурой в Тегеране, этот отель очень даже ничего. С ванной и телевизором. Нахожу BBC, пытаюсь побриться холодной водой – горячей почему-то нет. Розетка не работает. Потом прочитал возле лифта объявление, что ввиду нехватки топлива в стране электроэнергию отключают по графику дважды в день (причем каждый день в разное время). В эти моменты в отеле работает только освещение. Кстати, лампочки здесь особо экономичные и освещают в основном сами себя. А вода горячая есть – просто нужно дать ей стечь.

Пока то да се, бегу за пивом. По пути беру на рецепции визитку – отель называется Morshhingdi. Для удобства самовольно переименовываю нашу временную обитель в «Моршин где?» или просто в «Моршинский». Митинг во дворе уже закончился. Прохожу мимо полицейского, не пропускающего назойливых торговцев на территорию отеля, меняю деньги. Курс 72,26 непальских рупии за доллар. В аэропорту было 70.

 
Бреду Тамелем. Из лавок, коими густо утыканы первые этажи, несутся пламенные призывы что-нибудь у них купить. На каждом шагу уличные торговцы что-то тебе пытаются всучить. Ассортимент широчайший – от ножей кукури до гашиша. Кстати, позже узнал, что наркотики тут все же запрещены. Кроме торговцев донимает велорикша, который едет рядом и настойчиво пытается меня куда-то повезти. Водители припаркованных вдоль дороги такси просительно заглядывают в глаза. Улочки в Тамеле довольно узкие, тротуары есть не везде, движение довольно оживленное. Все сигналят, кричат. Ощущение полного хаоса. Впрочем, ко всему быстро привыкаешь. К тому же публика в Тамеле поцивильнее, много европейцев, музыка приятная из музыкальных шопов доносится.

 
Маркет нашелся на ближайшем перекрестке. Европейские марки пива от 250 рупий, местное Nepali Ice – 145 рупий за бутылку 0,65. Терпимо. Беру по бутылке себе и Игорю, возвращаюсь в отель. Мало. Пришлось докупить еще у отельных по 500 рупий. Дороговато.

Наши все уже распаковались и собрались в холле для дальнейшей программы. Гуталин вовсю болтает с невысоким седым человеком, Называя его Виктором. Решено идти всем колхозом поужинать. Виктор идет с нами. О, если б мы тогда знали, что за матерый человечище прогуливался с нами улочками Тамеля! Вот лишь несколько фактов о Викторе:

Историческая справка (информация позаимствована из очерка Владимира Каткевича):

Виктор Павлович Кленов. Одессит.

В детстве, прошедшем в неблагополучном городе металлургов Коммунарске, Витя Кленов как-то выменял наган на нетленный «Дон Кихот» Сервантеса. Проглотив книгу залпом, он закрыл ее и сказал: «Я буду путешествовать до пенсии!» Бросил курить и записался сразу в шесть спортивных секций.

В восьмом классе он уже играл за юношескую сборную УССР по футболу. Два перелома, девять месяцев в больнице и приговор врачей: «Больной Кленов ходить не будет».

А он пошел и дошел до вершины Эльбруса. К вступительным экзаменам в Одесском университете едва не опоздал, спустился откуда-то с гор пыльный, уставший, волосы до плеч. Через неделю студент исторического факультета Виктор Кленов уже был на раскопках Ольвии и ловил в лимане камбалу. Местное вино, «шмурдяк» с табаком, разливали из античных амфор.

В Непал его благословил известный одесский альпинист и коллекционер Алексей Блещунов. «К сожалению, я Непал Рериха не увижу никогда, – говорил Блещунов. – Ты должен туда попасть. Тем более там уже ступал одессит, Лисаневич».

В 80-х Кленов работает с трудными подростками в Дворце пионеров Приморского района Одессы, водит детские группы в Крым, на Кавказ, учит боксировать, управлять парусами. Некоторые из его воспитанников уже топтали Гималаи и Непал.

Кленов становится известным спортивным журналистом, работает собственным корреспондентом в Катманду в издающейся в Индии и Непале газете Himalayan Times. Король Непала, по совместительству – член редколлегии, выпускник Кембриджа, между прочим, особо подчеркивал образность языка Кленова.

Когда в раритетном видовом альбоме Nepal Parbat очерку Кленова отвели три полосы, а легендарному Месснеру, топтавшему вершины всех восьмитысячников планеты — всего две, Райнхольд притворно обижался: «Конечно, Виктор, король тебе благоволит».

Виктор вхож в дома первых секретарей посольств в Катманду (его самого пророчат на должность руководителя еще не созданного украинского консулата в столице Непала).

Виктор на короткой ноге с «Мисс Непал-99» Светланой Сингх,  двоюродной внучкой Сталина, женой первого секретаря компартии Индии.

Виктор принимает участие в турнирах по «elephant polo», так, в знаменитом поединке команд Стивена Сигала и Мика Джаггера (солиста Rolling Stones) Виктор играл за Стивена. Кстати, лицензию на вождение слона Кленов получил всего за  три дня, хотя в Непале курс обучения длится не менее двух лет.

Виктор Кленов активно занимается восстановлением истории знаменитого одессита Бориса Лисаневича, поднимает архивы, переписывается со знавшими его людьми, читает лекции о легендарном земляке с неизменными аншлагами во Всемирном клубе одесситов. По собственным словам, он идет по следу Бориса. А еще он добивается, чтобы имя этого невероятного человека было увековечено в названии улицы в Одессе. Кстати, непальские власти тоже вроде как собирались присвоить имя Лисаневича одной из площадей в Катманду.

Виктор участвует во многих альпинистских экспедициях, таких, например, как украинские (одесский альпклуб) экспедиция на Дхаулагири (8167), на Хималчули (7900) и на загадочный Пик-2. Его имя с благодарностью за оказанное содействие вспоминают многие альпинисты, приезжающие в Непал.

И напоследок тибетский анекдот о Викторе:

Сидят на склоне горы два Йети.
— Недавно видел Витю Кленова, — невнятно говорит один, обгладывая чьи-то косточки и запивая пивом из ржавой банки.
— А что, разве он и взаправду существует?

Ужинать пришли к Helen’е. Есть в Тамеле такое легендарное местечко. Наряду с катмандинской гостиницей «Голодный глаз» и баром Rum Dubble пользуется особой любовью отечественных восходителей, впрочем, и остальных тоже.

 
Поднялись на крышу, откуда открывается вид на Тамель. Под карканье ворона, нагло взгромоздившегося на поручни ограждения рядом с нашим столиком, делаем заказ. Открыв меню, потер глаза. Chicken a la Kiev. Охренеть! Подумал было уже, что последние двое суток окончательно подорвали мое хлипкое здоровье и начинается какой-то замысловатый глюк. Но Виктор успокоил – это действительно цыпленок по-киевски. А раньше были и котлеты по-киевски и борщ. Это все проделки Бориса Лисаневича. О нем речь пойдет ниже, а пока вчитываемся в меню. Заказываю пиво «Эверест» (350 рупий) и момо (180 рупий).

Момо – это такие непальские пельмени-переростки. Чем-то напоминают манты и хинкали, но поменьше. Бывают на пару и жаренные. Внутри может быть все, что угодно. Чаще всего момо начиняют мясом (buffalo, pork, chicken, в горах даже yaki), овощами, картошкой, тунцом, яйцами. Как-то на треке пытались в шутку заказать yeti momos, но нам сказали, что это очень дорого и долго готовится . К момо подают один-два вкусных соуса, очень острых, настолько острых, что без пива их лучше не пробовать – можно угореть. Цена порции (9-10 штучек) колеблется от 90-100 рупий в недорогом ресторанчике Stupa в районе Будднат до бессовестных 450 рупий в лодже в Драгнаке (в горах). Можно есть как вилкой, так и руками. Очень сытная еда, но немножко пресновато тесто и не могут они додуматься мокнуть готовые момо в маслице или сметанки к нему принести.

Пока готовят еду, Виктор рассказывает о Лисаневиче.

Историческая справка (информация позаимствована из очерков Виктора Кленова, Владимира Каткевича, Николая Листопадова и Александра Левита):

Борис Николаевич Лисаневич. Одессит. Человек-легенда.

Журнал «Лайф» еще в 1955 году писал: «Лисаневич – вторая по счету достопримечательность Непала после Эвереста».

Борис стал героем книг Tiger for breakfast известного французского путешественника Мишеля Песселя, The mountains are young китайской писательницы Хан Сюин и My kind of Kathmandu английского художника Десмонда Дойга. Упоминается Лисаневич в отчетах всех гималайских экспедиций и в мемуарах самых выдающихся альпинистов планеты.
В Катманду имя Бориса ненамного уступает в святости именам Далай-ламы, короля и Джавахарлала Неру. И лишь на Родине об этом удивительном человеке известно совсем немногим.

Борис Лисаневич родился в Одессе на 4-й станции Большого Фонтана в семье одесского аристократа и конезаводчика, в родовой усадьбе, жалованной его прапрадедушке Григорию Ивановичу градоначальником Иосифом-Хосе Дерибасом за взятие крепости Хаджибей. Кстати, портрет прапрадедушки, к тому же героя войны 1812 года, отличившегося под Бородино, можно лицезреть в знаменитой военной галерее Зимнего дворца в Питере.

Борис в девятилетнем возрасте был отдан в известное своей жесткой дисциплиной Одесское кадетское училище, но начавшийся большевистский мятеж внес коррективы в предопределенную, казалось бы, карьеру дворянского отпрыска. Как впоследствии шутил Борис: «Всему в своей жизни я обязан Октябрьской революции».

Семья покинула Одессу и на лошадях добралась до Варшавы, но весть о взятии города белыми заставила их вернуться. Вскоре пропал отец, старший брат Георгий участвовал в кронштадтском мятеже и погиб при его подавлении, второй брат – Михаил – погиб, когда эсминец, на котором он служил офицером, наткнулся на немецкую мину. Сам Борис, пятнадцатилетний боец "Специального эскадрона по защите арьергарда", был ранен во время военного рейда где-то между Одессой и Туапсе.

Мария Александровна Лисаневич с двумя уцелевшими сыновьями, Александром и Борисом, вновь решила покинуть Одессу и попытаться перебраться в Румынию, но не успела – в Одессу вошли красные. Впоследствии Александру все же удалось бежать из города на рыбацкой шаланде, в разбушевавшемся море его подобрал корабль союзников. Он добрался до Стамбула, а потом – и до Франции (в 1928 году к нему присоединилась и Мария Александровна).

В голодной, хворающей тифом, постреволюционной Одессе жизнь медом не казалась. Чтобы как-то свести концы с концами, бывший кадет Борис Лисаневич вступает в студию балерины Гамсахурдия и уже через год вместе со знаменитым Сержем Лифарем танцует на подмостках Оперного театра в Одессе.

После пожара в Оперном в 1924 году Борис уезжает во Францию, где получает «паспорт Нансена» - документ беженца. Вначале работает на заводе «Рено», а потом заключает контракт с театром «Альгамбра». Борис Лисаневич проехал с гастролями 65 немецких городов, танцевал в "Романтическом русском театре" Бориса Романова, будущего балетмейстера нью-йоркской "Метрополитен-опера". На просмотре в театре Сары Бернар Борис сделал двойной пируэт (впервые в своей карьере) и был принят в знаменитую труппу Сергея Дягилева Ballet Russe. Танцует на лучших сценах мира. Лондон, Париж, Рим, Монте-Карло, Америка... В дягилевской труппе Борис протанцевал пять лет. В друзьях у него живописцы Андре Дерен и Анри Матисс, композитор Игорь Стравинский, солист балета, уроженец Киева Серж Лифарь. Рядом с ним в авантюрно-гениальных дягелевских «Русских сезонах» блистают Анна Павлова и Федор Шаляпин.

После смерти Дягилева в 1929 году Лисаневич несколько месяцев поработал уличным фотографом, затем неплохо подзаработал на спекуляции икрой, но тут же спустил все деньги в казино Монте-Карло. Коммерсанта из него не вышло, и он возвратился на сцену, став участником антрепризной балетной труппы. Борис сотрудничает с «Опера Монте-Карло». Следуют гастроли по Европе и Латинской Америке – в Бразилии и Аргентине. Довелось Борису выступать и в знаменитом театре Ла Скала. Посреди декораций, созданных самим Бенуа, Борис блистал в балете Респиги «Балкис, царица Савская». Борис танцевал с Верой Немчиновой, Тилли Лош и Дианой Мэннерс.

Однажды перед очередными гастролями, уже имея на руках аргентинскую визу и билет на пароход до Буэнос-Айреса, Лисаневич «на минуточку» заходит в ресторан в Монте-Карло, проститься с друзьями из шаляпинской труппы. Здесь он знакомится с солисткой шаляпинского кордебалета Кирой Щербачевой, рвет билет и вместе с новой возлюбленной, скоро ставшей его женой, уезжает на гастроли в Индокитай с наскоро собранной собственной труппой. В 1933 году труппа с успехом исполняет поставленные Борисом номера в концертном зале знаменитой гостиницы «Тадж-Махал» (шесть месяцев аншлага!), вслед за Индией Лисаневич покорил Бирму, Китай, Бали, Яву, Вьетнам и Цейлон.

В перерывах между гастролями Борис охотится на леопардов, буффало и носорогов. «Я был очарован Востоком, – писал он. – Не мог поверить, что чувство гармонии и красоты, которое я испытывал только на сцене, могло существовать в реальном мире». Индия очаровывает Лисаневича.

Индия манила его также и перспективой получения британского паспорта. Он обзаводится влиятельными друзьями и покровителями и с их помощью, в том числе и финансовой, в 1936 году открывает в Калькутте (в то время столице Британской Индии) аристократический ресторан «Клуб-300». В отличие от существовавших клубов, клуб Бориса был открыт не только для британских сановников, дипломатов, промышленников и купцов, но и для раджей индийских княжеств, а также для женщин. Из Ниццы в клуб прибыл знаменитый шеф-повар Владимир Халецкий, бывший русский офицер, прославивший ресторан блюдами Бориса - борщ, паштет из рябчика, бефстроганов и Bombe a la Boris. Очень скоро «Клуб-300» становится самым популярным клубом не только в Калькутте, но и во всей Индии. Элитная публика со всех концов мира устремилась в Калькутту, чтобы не краснеть, услышав: "Как, вы еще не были в «Клубе-300»?!

Во время Второй мировой войны клуб стал местом встречи американских и английских летчиков, летавших через "Горбушку", как тогда называли Гималаи, в Китай. Скоро ресторан становится излюбленным местом британского и американского офицерского корпуса, местом, где за шедеврами русской кухни генералитет антигитлеровской коалиции решает важные вопросы. Неожиданно для советского командования именно отсюда, из разудалого ресторанчика в далекой Калькутты, в Москву поступает стратегическая информация, которая помогла предотвратить вторжение немцев в Иран и Афганистан и поломала планы Гитлера на воссоединение с японскими войсками.

Борис обрастает невероятным кругом знакомств. Его считают русским, английским, американским, индийским шпионом, крупным международным агентом, двойным, тройным, перекрестным, каким угодно. Он охотится на слонов, играет в поло, кутит в лучших ресторанах вместе с королями и принцами, ярчайшими кинозвездами, знаменитыми путешественниками и просто проходимцами.

После окончания войны и обретения Индией независимости Борис остался жить в Калькутте. Пытался организовать экспортно-импортную фирму, создавал авиакомпанию. Чувство юмора не покидало Лисаневича никогда. В 1947 Борис организовал «Первую научную экспедицию по изучению звезд (в Голливуде)», рассчитанную на 3 месяца. Кроме него в экспедиции участвовали трое сказочно богатых махараджей. Фонд экспедиции составлял 70 тысяч долларов. Основные расходы пришлись на статью «Букеты» и уже через 2 месяца экспедиция вынуждена была свернуть свою «работу».

Не выдержав темпа жизни Бориса, Кира, супруга, остается в Нью-Йорке, где открывает балетную школу. А Лисаневич через год женится во второй раз – на белокурой, голубоглазой красавице-датчанке Ингер Пфейфер, которая моложе его на двадцать лет.

Через три года жизнь Лисаневича вновь вошла в крутой поворот. Еще в 1944 году его представили королю Непала Трибхувану Бир Бикраму Шах Деву. Король находился под домашним арестом. Непалом уже добрую сотню лет правят махараджи (наследные премьер-министры) из клана Рану, держащие королей из династии Шах, живых  воплощений Вишну, фактически в заложниках. В 1951 году в стенах своего клуба Борис организует тайные переговоры Трибхувана с Джавахарлалом Неру. При поддержке Индии Борис организует возвращение к власти в Непале королевской династии.

В 1952 году по приглашению короля вместе с Ингер и сыновьями Сашей и Мишей Борис впервые прибывает в Непал и навсегда влюбляется в эту страну. В страну, где не знали керосина, электричества, автомобильных дорог и унитазов. Несколько автомобилей, имевшихся в Катманду, были доставлены из Индии через перевалы горными тропами носильщиками-кули в буквальном смысле на руках. Приобщая возвращенного на престол короля к цивилизации, Лисаневич учит непальцев выращивать морковь, свеклу, шпинат, капусту и клубнику, разводить породистых свиней. Самый вкусный в Катманду хлеб пекут в его пекарне. Первые 30 чугунных ванн прибывают в Непал самолетом по заказу Бориса.

«За долиной Катманду я открыл Азию Киплинга, смесь Китая и Индии, оправленную в пейзаж, перед которым меркнет Швейцария, - вспоминал Борис. – Экзотика и красота этой страны навсегда покорили мое сердце».

Он не уставал удивляться Непалу. В первую же ночь, прогуливаясь по уснувшему Катманду, Борис увидел леопарда, перемахнувшего через забор. Страна величественных горных вершин, тысяч буддистских и индуистских святынь, неимоверно богатая флорой и фауной, насыщенная экзотикой под завязку. И при этом веками наглухо закрытая для внешнего мира.

И Лисаневич открыл Непал миру после долгих лет самоизоляции. Борис убедил своего друга короля, что туризм поможет Непалу преодолеть вековую отсталость и нищету, существенно пополнит государственный бюджет, да и королевский тоже.

Для привлечения туристов Борис открывает «Королевский отель» (с единственным в Непале камином) прямо в одном из крыльев роскошного дворца генерала Бахадур Рана, сам поселяется на крыше, где все звезды его (увы, но сейчас в этом здании расположена Центральная избирательная комиссия). В разное время на крыше побывали король Испании Хуан Карлос, Агата Кристи, Франсуаза Саган, Жан-Поль Бельмондо. Кстати, с начинающим еще актером Бельмондо Лисаневич снялся в фильме «Человек из Гонконга», где играет самого себя, правда фамилия персонажа – Пржевальский.

Гостил у Лисаневича и нарком Ворошилов. Климент Ефремович настойчиво приглашал Бориса в Москву, но тот отшучивался. Отныне жизнь Бориса мертвым узлом связана с Катманду и Непалом.

Принимал в своем отеле Борис чету советских космонавтов-молодоженов Валентину Терешкову и Андриана Николаева, решивших провести несколько дней своего медового месяца в гостях у гостеприимного одессита. Борис устраивал обеды в честь Чжоу Эньлая и Джавахарлала Неру, наследного принца (позже императора) Японии Акихито и президента Пакистана Айюб Хана. Устраивал визит в Непал в 1961 году королевы Великобритании Елизаветы II и ее супруга принца Филиппа.

В церемонии в честь «Владычицы морей» участвовали четыреста ярко украшенных слонов, выстроенных в две шеренги вдоль пути, по которому следовала королева со свитой. После произнесения тоста в честь королевы Борис, бывший кадет русской армии, лихо разбил фужер о паркет. Его примеру с энтузиазмом последовали другие гости. В итоге Лисаневич лишился огромного запаса своего хрусталя. А ошеломленная Елизавета II называла Бориса не иначе, как «мой самый лучший русско-британский подданный». Забавно, что еще одна великая англичанка, Агата Кристи, именовала Бориса не иначе, как самым великим авантюристом ХХ века.

А чего стоят организованные Лисаневичем ралли на джипах по маршруту Лондон-Катманду! Или же съемки фильмов об охоте на тигров и ловле и приручении диких слонов.

Пытался как-то Борис организовать в Непале легальное производство спиртного, правда, не удачно. Организация сети отелей «Як и Йети» также принесла Борису одни проблемы. Зато сеть баров «Борис» существует и поныне, здесь можно отведать пельмешек а-ля Борис, украинского борща и прочих вкусностей, закусив ими настоящую русскую водочку.

Из «Королевского отеля» стартовали к вершинам многие альпинистские экспедиции, начиная с Эдмунда Хиллари и Тенцинга Норгея, покоривших первыми Эверест. Именно здесь, поразившись интересу первых туристических групп, король повелел выдавать всем желающим непальские визы без проволочек сразу по въезду в страну. В 60-е Катманду становится альпинистской столицей мира, а внутренним святилищем альпинизма в Непале - бар Yak and Yeti в Royal Hotel, где начинаются и заканчиваются все экспедиции. В шкатулке Бориса хранились камни, принесенные его друзьями-альпинистами почти со всех вершин Непала. Лисаневич принимает деятельное участие в подготовке экспедиций, чем может помогает горовосходителям, часто даже в ущерб себе.

Любопытно, что со шкатулкой на рояле в его квартире на крыше отеля соседствовали золотой Будда из Тибета, фотографии Елизаветы II и короля Махендры с их автографами, а также хранилась громадная коллекция грампластинок - от музыки Стравинского до украинских народных танцев.

После смерти короля Трибхувана, его друга и покровителя, Лисаневич недолго сидит под арестом по сфабрикованному обвинению. Новый король Махендра, старший сын Трибхувана, вызывает арестанта к себе и интересуется, почему тот до сих пор в тюрьме. На вопрос «а шо делать» (представляется с характерным одесским акцентом), король предлагает Лисаневичу принести извинения. «Ну, извини, мой король», – произносит Борис и его тут же освобождают из-под стражи. Кстати, организация церемонии коронации нового короля поручается никому иному, как Лисаневичу.

Долгое время ни одно крупное мероприятие в Катманду не обходилось без участия энергичного одессита. Подверженный горной романтике президент Всемирного банка Роберт Макнамара предоставляет Лисаневичу баснословно выгодный кредит для постройки отеля Yak and Yeti. В результате интриг недобросовестного партнера по бизнесу, а может, и благодаря собственному хлебосольству Лисаневич разоряется и умирает в больнице для бедных в 1985 году. Он похоронен на кладбище британского посольства рядом с матерью, Марией Александровной.

Как-то на вопрос французского этнографа: «Что для Вас представляет ценность?», Лисаневич ответил: «В общем-то, жизнь – это игра. Имеет значение только одно – сколько людей ты сделал счастливыми».
Фантастическая фигура. Трудно даже себе представить.

Славно поужинав у Helen’ы, отправляемся на закупку недостающего снаряжения и провианта. Процесс весьма долгий и увлекательный, равно как и утомительный. В результате, докупив необходимые трековые палки, пуховки, флиски, балаклавы (тут они называются monkey-cap), очки, водку, орешки, чай, шоколадки, таблетки Obana, еще чего-то, не помню уже, идем перекусить в еще одно легендарное местечко – индийский ресторанчик «Третий глаз». Ввиду позднего времени ресторан уже закрывается и никого не пускают, но для нас делают исключение.

Хм… А действительно уже поздно. Завтра вставать очень рано, чтобы успеть на первый самолет до Луклы. Провожаю девчонок до гостиницы, сам возвращаюсь в «Третий глаз», по пути болтая с прицепившимся еще днем велорикшей. Тип обещает гашиш, девочек, все, что душе угодно. А душе угодно, чтобы он свалил куда-нибудь. Wolf of Tambow is your friend, understand? Еле отцепился от него.

После «Третьего глаза» идем в «Моршинский», все разбредаются по номерам, а мы с Ялтинским по инерции продолжаем прямо в холе отеля, уничтожая мой запас бальзама на карпатских травах. На запах, не иначе, вниз спускается Гуталин. Бальзам разбавляем 7UP’ом, бессовестно выковыривая бутылочки из холодильника в закрытом уже ресторанчике отеля. Кстати, так никто и не заметил недостачи.

В пол-второго ночи приходит из номера заспанный Йогурт и говорит что-то с укоризной. Вчетвером быстро все заканчиваем и расходимся. Я еще спускался потом вниз искать флягу из-под бальзама, но не нашел. В холле царит темень, на диванах спят портье. Жгу-жгу спички – без толку. Прибарахлил кто-то фляжечку. Ну и ладно. Спешу в номер спать – завтра вставать в пол-шестого. Наконец-то этот безумно насыщенный день, продолжительностью почти двое суток, закончился…

Продолжение следует...

Сообщение №3, отправлено 24 Дек 2009 22:19

День 1. Yeti Airlines

Катманду – Лукла, 140 км, 45 минут;

Лукла (2840*) – Пакдинг (2610) – Монджо (2835), 12 км**, 5 часов 15 минут***
(* - высота над уровнем моря, ** - расстояние без учета особенностей рельефа и конфигурации троп, *** - расчетное чистое ходовое время треккера средней подготовленности)

Мерзко жужжащая бензопила вгрызается прямо в мозг. Резко дергаю головой, открываю глаза и в недоумении смотрю прямо в глаза диктора BBC. Где я? Что я здесь делаю? Зачем же бензопилой вот так сразу?

Понемногу начинаю одупляться. Бензопила – это непрерывная трель телефона. Он стоит на прикроватной тумбочке и явно что-то важное хочет сообщить. А диктор в не выключенном с вечера телевизоре всего лишь спешит рассказать о курсах валют. Ага, значит я-таки в «Моршинском» и мне это все не приснилось.

Проснувшийся Ялтинский уже разговаривает с кем-то по телефону. Оказывается Йогурт, человек самый ответственный и обязательный из всей нашей компании, обзванивает номера и призывает всех поторопиться.
Медленным грустным и несчастным зомби плетусь в ванную (Ура! Есть горячая вода!) Бреюсь, начинаю складывать рюкзаки. Большой комплектую на трек, все ненужное сбрасываю в штурмовой, чтобы оставить в гостинице. Рядом сомнамбулой двигается Игорь.

Упакованные вещи сносим вниз, в холл. Там, несмотря на ранний час уже вовсю кипит жизнь. Несколько групп отправляются в самых разных направлениях. Суровые люди всех цветов кожи, одетые в трековые шмотки с героическим видом перетаскивают вещи, пьют кофе, курят, развалившись на диванах, или кучкуются у стойки рецепции. По всем углам громоздятся пирамиды из рюкзаков, каких-то ящиков и огромных бэгов для вещей. Кстати – очень полезная штука. Что-то вроде большого мешка литров на 120, с лямками для портеров. В Тамеле на каждом углу продаются. Очень удобный дивайс и на треке и для упаковки рюкзаков перед сдачей в багаж в аэропортах.

Наши понемногу тоже спускаются вниз, все как один заспанные и слегка помятые. Завтрак еще не готов. На шведском столе только фрукты, на которые мы дружно и набрасываемся. Апельсины, мандарины, арбузы, какая-то экзотика. Вкуснотища. Постепенно ресторан отеля оживает, приносят яичницу, картошку, сосиски, варенные овощи, на примусе непрерывно подогревают чай и кофе. Блинчики с медом я уже запихнул в себя с трудом.

Приехал давешний бусик. На часах пол-седьмого, через полчаса у нас вылет – надо спешить. Закидываем ненужное в камеру хранения, нужное – в бус, запрыгиваем сами и вот уже выезжаем из ворот отеля.

На улице едва светает, Тамель сонно ворочается. Зато за пределами «туристического гетто» жизнь уже бьет ключом. Особо поразила тренировка каратистов на стадионе Колледжа Наук. Полсотни фигур в белоснежных кимоно, построившись в несколько рядов, безжалостно рубят воздух руками и ногами, в точности повторяя движения сенсея. Красиво. Начинаю даже любить этот город.

Местный аэропорт расположен через забор от международного и представляет собой огромный пакгауз, обнесенный колючей проволокой. Выгружаемся из буса и идем вовнутрь, где нас встречает невообразимая суматоха. Гуталин с невозмутимым видом раздает нам билеты (авиакомпания Yeti AirLines), строго предупреждает, чтобы зажигалки из карманов перекинули в багаж – иначе отберут. Заплатив аэропортовский сбор в кассу (170 рупий), без каких-либо особых формальностей проходим в зал ожидания, наши рюкзаки на тележке увозят куда-то в сторону летного поля.

Зал отлета местного аэровокзала чем-то напоминает помещение провинциальной советской автостанции из романов Василия Аксенова. Крашеные стены, грязные окна, несколько рядов поломанных пластиковых кресел и полторы сотни людей всех национальностей, расположившихся на креслах, на полу, а чаще просто стоящих и с нетерпением смотрящих на выход к самолетам. Выход здесь один. Никаких табло нет, просто, когда прилетает нужный борт, специально обученный служащий бестолково мечется по залу, истошно вопит и этим пытается привлечь внимание пассажиров.

Наш вылет задерживается. Йогурт находит в углу сайбер-кафе и уходит в виртуал (180 рупий/полчаса). Девчонки и Юра, сидя в креслах, слушают фото-байки в исполнении Гуталина, Ялтинский где-то бродит. Я пытаюсь зубрить фарси, но как-то не зубрится. Тогда иду в сайбер проверить почту. Ukr.net глючит, Google, а, следовательно, и gmail бегает веселее. Отписал Богдану, что у меня все ОК, попросил перезвонить родителям. Деканат из Москвы прислал какую-то форму на заполнение, расписание ближайших вебинаров и убедительную просьбу сдать какие-то зачеты. Злорадно отвечаю, что мол, спасибо за заботу, но у меня тут в Катмандинске повестка дня несколько другая .

Наконец действительно прибегает пожилой индус и с криками «Лукла!» начинает выгонять откликнувшихся на поле. Снаружи стоят с полдюжины ПАЗиков, в один из которых мы садимся и весело несемся в дальний конец аэродрома. По пути минуем несколько военных транспортников, кладбище военных вертолетов и целый рой маленьких самолетиков и вертолетиков.
Оказывается, один из этих самолетиков – наш! Модель DHC-6/300 Twin Otter (так написано на билетах). Двухмоторный винтовой ветеран канадского авиапрома. Рассчитан на 18 пассажиров и 2 пилотов. Боже! Да ведь на них еще Будда летал, наверное!

Пока рабочие запихивают в миниатюрные багажные отсеки (в носу перед пилотами и позади пассажирского отсека) наш багаж, поднимаемся на борт по откидной лесенке. Стюардесса строго следит, чтобы одновременно на лесенку не становилось более одного пассажира – чтоб не поломать. В салоне кресла расположены в два ряда, т.е. все у окна – у каждого свой иллюминатор. Двери в кабину пилотов нет и можно наблюдать, как работают настоящие непальские воздушные ассы.

Загружаемся. Проход между креслами завален рюкзаками, не вошедшими в багажные отсеки. Стюардесса запирает двери, ручку от двери вынимает и кладет себе в карман. Ее коллега (нафига там аж две стюардессы?) разносит на подносе леденцы и ватки для ушей. Прогреваются моторы. Никто не просит выключать мобильные телефоны – судя по всему на борту никакой электроники нет.
 
Тронулись. Раскачиваясь и скрипя всеми суставами, наш «Оттер» резво бежит к взлетной полосе, пропускает вперед себя на взлет Боинг авиакомпании КЛМ. Пока пузатый «голландец» натужно разгоняется, мы уже выруливаем на взлет, пилот в открытое окно выбрасывает бумажку от леденца, короткий разбег и резкий взлет. Не заметил, но, кажется, взлетели даже раньше Боинга. Завалив несколько захватывающих дух виражей над Катманду, быстро набираем высоту и пробиваем пелену облаков.

Полет до Луклы занимает всего 45 минут, вместе с посадкой-высадкой. Непал – вообще страна миниатюрная – всего 800 км в длину и 200 в ширину. При этом 70% Непала – это сплошные горы. До той же Луклы можно добраться только по воздуху или по горным тропам.

Через 20 минут полета горы вокруг становятся выше и «Оттер» начинает лавировать, облетая некоторые вершины и перелетая перевалы так низко, что кажется, еще чуть-чуть и царапнем брюхом по гребню. Затем и вовсе залетаем в ущелье. Йогурт, уже летавший по этому маршруту, сообщает, что сейчас начнется главное шоу. Шоу называется «посадка в Лукле». Повторяя изгибы ущелья, мы вылетаем из-за угла, и я вижу наш дэстинэйшн. Хм… Действительно – не кисло.

Лукла находится на своеобразной полке в огромном кулуаре, с трех сторон ее окружают горы, а с четвертой пропасть. Взлетно-посадочная полоса начинается от края обрыва и имеет длину визуально метров 200, а то и меньше. А, забыл добавить, ВПП расположена не горизонтально, а под углом, с уклоном в сторону обрыва. С другой стороны полоса упирается в стену.
 
Одним словом, у пилота при посадке только одна попытка. Йогурт рассказывает, что еще в позапрошлом году на дне пропасти валялось пару самолетиков, но сейчас их не видно – либо прибрали, либо местные на стройматериалы растащили.

Перед самой посадкой наш «Оттер» делает небольшую «горку» и резко пикирует вниз, прямо в пропасть . В последний момент пилоты выравнивают самолет, притирают шасси к полосе чуть ли не на кромке обрыва и тут же врубают двигатели на реверс на полную мощность. Натужно упираясь, самолет замедляет бег, в конце полосы сворачивает на большую асфальтированную площадку и замирает.
 
Мне не очень нравится, когда пассажиры аплодируют пилотам при посадке. Но тут мне очень захотелось каким-то образом проявить свою благодарность, восторг и признание. Впрочем, времени на сантименты не было. Стюардесса отперла двери и начала быстро выгонять нас из салона. Двигатели самолета не глушатся, наружи уже кипит работа. Как только наш самолет сел, к нему со всех сторон набежали шерпы, которые буквально за минуту выгрузили наши вещи на большую тележку и откатили в сторону аэропорта. Когда мы только покидали салон, в багажный отсек уже загружали другой багаж, а навстречу нам уже мчались гурьбой пассажиры обратного рейса. Мы еще не успели толком осмотреться, а наш самолетик уже улетел. Вообще, в Лукле самолеты прибывают и убывают с молниеносной быстротой и с регулярностью маршрутных такси, может даже чаще. На «аэродроме» всего четыре парковочных места и чтобы принять новый борт, необходимо побыстрее отправить уже прилетевший.

Взлет из Луклы – это отдельное шоу. Самолет выруливает в начало полосы, упирается тормозами и разгоняет двигатели на максимум. Затем резко срывается с места, несется по наклонной ВПП вниз и отрывается от нее только на кромке обрыва – такое ощущение, что он просто спрыгивает прямо в пропасть.
 
Весь аэродром окружен изгородями из колючей проволоки, на каждом шагу солдаты в «космических» шлемах с забралами и автоматами наизготовку. Оказалось, как раз сегодня где-то вверху проходит выездной саммит местного премьера и каких-то «мировых лидеров». Из Катманду самолетами завозят какие-то ящики и мешки и вертолетами забрасывают вверх по ущелью. Поляну, наверное, накрывают. Движ стоит весьма и весьма энергичный.
 
Забираем вещи и выбираемся с аэродрома. Переобуваюсь, тапочки перевешиваю на рюкзак, натягиваю свои боты. Воздух ощутимо холодный.
Перемещаемся в Airport View Restaurant, прямо над взлетной полосой. Пожилая шерпка приносит трехлитровый термос с безумно вкусным Milk Tea, настоянным на травах. Гуталин куда-то умчался, гоняем чаи, осматриваемся, балдеем. На двери среди прочих наклеек обнаруживаю наклейку днепропетровской «Тропы». Приятно. Непривычно звучат колокольчики на шеях снующих туда-сюда вьючных быков и ослов. Этот звон будет сопровождать нас еще две недели.

Наконец, Гуталин вернулся и привел с собой пятерых шерпов-портеров. С этого момента они – неотъемлемая часть нашей группы. Пока парни связывают в тюки рюкзаки и бэги, Гуталин отбирает у нас наши паспорта, чтобы отнести на хранение в местный офис Himalaya Expedition. Здесь паспорта нам не понадобятся – вместо них у каждого есть Регистрационная карточка с фотографией и печатями. Карточки Серега выдал нам накануне. Фотки прикрепили степлером. Поколебавшись минуту, отдаю вместе с паспортом и самоучитель Фарси – чувствую, он мне не понадобится в ближайшее время, а таскать лишний груз не хочется. Рюкзак у меня не такой уже и легкий, а портерам я его не отдаю. По договоренности, я услугами шерпов не пользуюсь – я сам себе шерп.

Наши шерпаки уходят, а мы еще некоторое время наслаждаемся чаем. Гуталин пояснил, что портеры сами дойдут до места ночлега и будут там нас ждать.

Наконец, трогаемся в путь и мы. 10:40. Трек начался. Сегодня день несложный – нужно пройти около 12 километров по хорошей тропе, без резких перепадов. Первую половину пути идем вниз, сбрасываем 200 метров, потом эти же 200 метров набираем.

Проходим через Луклу. Село – селом. На обратном пути она нам будет казаться городом. На узких улочках неизменные лавки, торгуют всяким барахлом. Юра прикупил себе банданку, вместо шейного платка. Я подумал было тоже, но уж больно маленький размер – на мою голову может не налезть. Увы, но моя оранжевая бандана, служившая верой и правдой больше 20 лет, начинает буквально расползаться.

Выходим из Луклы. Тропа здесь очень широкая – местами три человека в ряд могут пройти. Воздух напоен неизвестными ароматами. На склонах буйствуют хвойные, рододендроны и даже магнолии. Какие-то цветочки цветут, птички пересвистываются. Гуталин говорит, что в мае здесь все цветет, полыхает алыми цветами.
 
На тропе довольно оживленно. Снуют туда-сюда портеры, звенят колокольчиками караваны быков. «Чо! Чо!» - истошно горланят погонщики и дубасят почем зря несчастных животных по истощавшим бокам. Треккеров относительно немного, но есть. Серега поясняет, что не сезон и летом тут чуть не демонстрации ходят по тропам. А как по мне, лучшее время именно сейчас. Кстати, становится жарковато. Вешаю флиску на рюкзак, иду в футболке и в шортах.

Проходим Ломдзо, Талшароа, Шеплунг. Домики скромненькие, но аккуратненькие. Копошится много ребятни. Игорь начинает фотоохоту на карапузов и даже ведет счет. Детишки, очевидно разбалованные туристами, требуют «бон-бон».
 
Описывать первый день трека можно бесконечно. Еще не приевшиеся картинки, одна другой красивее, заполоняют воображение. Мостики, горные ручьи, за каждым поворотом пейзажи такие, что дух захватывает – один краше другого. По дороге множество ступ и мани-стоунов. Их нужно обходить по часовой стрелке. На мани-стоунах выбиты мантры, в большинстве своем та самая «Ом мани падме хум». Отсюда и название «мани-стоун». Назначение камней до гениальности простое – это статическая мантра, то бишь молитва. Проходя мимо такого камня, путник как бы произносит написанные на нем мантры. Т.е. произносить их не нужно, просто пройти мимо, можно обойти вокруг. Это как хлопок одной ладонью – все очень просто.
 
Попадается множество барабанов самых разных размеров. Барабаны нужно крутить, тоже по часовой стрелке. На барабанах написаны мантры. Крутнул барабан – и пошли мантры. Чем больше оборотов, тем больше ты «намолил».
 
В небольшой деревушке Тадо Кошигаон открывается великолепный вид на заснеженный пик Кусум Канггуру (6370). Это первая настоящая гора в нашем поле зрения. Здесь же, в Тадо, читаю на щите предупреждение, чтобы туристы не кормили бродящих собак и не позволяли им следовать за собой. Псы представляют опасность. Позже в этот же день довелось встретиться с одной, как мы их стали называть, «опасной собакой».
 
Идти становится заметно тяжелее. Мы миновали нижнюю точку сегодняшнего маршрута и начинаем набор высоты. Наша группа растянулась на несколько сот метров, все непрерывно останавливаются, чтобы сделать фотографии или попить водички. Кстати, воду можно набирать в кранах, установленных возле ступ. Это чистая родниковая вода, стекающая с гор.
 
В Нурдинг прихожу первым, возле шикарного комплекса ступ и мани-стоунов залажу на огромный черный валун, стоящий у тропы. С собой беру наверх водичку и сигареты, устраиваюсь поудобнее в позе лотоса и начинаю втыкать на проходящих мимо портеров и туристов, а также на бесконечные караваны успевших уже поднадоесть быков.
 
Из проходящей мимо стайки японцев (или корейцев) отделяется самый смелый и спрашивает у меня снизу: «Будда?». Прячу сигарету и утвердительно киваю головой. Тут же все дружно начинают фотографировать. Проходящий мимо треккер улыбается: «О! Отец Федор!». Чуть не свалился с камня от смеха.
 
Переходим реку Коши Нади по длинному подвесному мосту и попадаем в симпатичное село Пакдинг. Здесь у нас остановка на обед. Можно снять ботинки носки и погреть пятки на солнце. Заказываем поесть и big pot чая (термос на три литра). Я заказал чесночный суп (200 рупий) – не понравилось. Что-то вроде «Горячей кружки». Девчонки ели Рара Нудлз. Аналог нашей «Мивины», только кипяток не сливают, а подают в виде супа.

В Пакдинге на меня напала «опасная собака». Толстенький щенок, почему-то наполовину выкрашенный красной краской, возился где-то в углу, а потом пошел к нашим рюкзакам и начал жрать мои флисовые перчатки. Я попытался его образумить, погладить, поиграть, как-то отвлечь, но не тут-то было. Этот твареныш начал меня кусать за руки. Я его уже и выносил из ресторана за дверь, и пугал его – не помогает. У парня зубы режутся, понятно, но я тут при чем? В общем, спасло меня только то, что он переключился на поедание Гуталина. Впрочем, нам уже было пора продолжать путь.

В горах рано темнеет. В Токток пришли уже в сумерках. Идти стало тяжелее – сказывалась с непривычки большая пройденная дистанция. Да и быстро начало темнеть, а тропа, как назло, из плавной дороги вдруг превратилась в сплошные подъемы по каменным ступеням. В Бенгкаре нас накрыла темнота. По неопытности первого дня трека фонарики никто из рюкзаков не вынимал. Я пристроился к какому-то портеру с фонариком, он, видя мое беспомощное состояние, начал подсвечивать тропу не только себе, но и мне. Так паровозиком дотянули до Монджо. В Монджо на лавочке увидел Ялтинского. Сели, покурили. Наши шерпы с фонариками пошли навстречу и вскоре привели остальных. Пришли.

Поселились в Kailash Lodge. Пришло время рассказать, что ж собой представляет лодж в Непале. Это – прежде всего дом, где можно переночевать. Дом каменный, зачастую сложенный без раствора, но очень аккуратно – спичку между камней не просунешь. Все внутренние перегородки выполнены из фанеры. Соответственно шумо- и теплоизоляции – ноль. Комнаты в лодже имеют размер чуть больше 2х2 метра. В комнате стоят две кровати и более ничего. Из опций – выключатель на стене и чахлая лампочка под потолком, крючочки или гвоздики на стене, чтобы вешать одежду. Хорошо, если подоконник достаточно широкий, чтобы сваливать на него барахло. Никаких тумбочек прикроватных, о чем Вы?

Сердцем любого лоджа является dinning room. Здесь обычно тусуется весь народ. Квадратное помещение с большими окнами (типа веранды), уставлено по периметру лавками с подушками, вдоль которых выстроены тибетские столы – нечто вроде тумбочек. В центре размещается печка-буржуйка. Топится печка дровами (в нижних селах) или лепешками яков (наверху). Особо замерзшие могут взять пластиковый стул и сесть поближе к печке. Также к вечеру вокруг печки постояльцы выстраивают свою обувь и развешивают носки.

По поводу запаха нет смысла париться. Как известно, «выше 3000 пот не пахнет» (альпинистская поговорка в ранге аксиомы).

Буржуйку запускают после заката солнца на несколько часов. Вполне достаточно, чтобы поужинать и разбрестись по комнатам. На кроватях в комнатах толстые матрацы и подушки. Пуховые одеяла либо сразу лежат на кроватях либо предоставляются хозяевами лоджа по первой просьбе. Теоретически два одеяла спасают от холода и можно не распаковывать спальник.

Вечер в Kailash Lodge проходит нескучно. «Взрываем» первую порцию Russian Diamox – по 20 грамм водочки на рыло. Кушаем. Заказываю омлет с луком – фигня. В непальских пропорциях омлет – это два яйца. Я привык жрать больше. Потом с Ялтинским по пивку. В лодже обнаружился «Эверест» в стекле. Аж по 500 рупий, но что делать? И кто говорил, что наверху стекла нет? Потом сидели у девчонок в комнате. Выпили большой термос чая с медом, покушали сальца и колбаски. Ради эксперимента приговорили еще одну бутылочку пива, разбавляя его медом. Отбились, полные удовлетворения. Игорь еще долго смотрел на нетбуке какой-то фильм, а я быстро погрузился в глубокий сон. Первый день трека завершился.

Продолжение следует…

[ 26 Дек 2009: Сообщение исправлено: Goofy ]

Сообщение №4, отправлено 25 Дек 2009 12:11

День 2. Базар по-шерпски

Монджо (2835) – Джорсале (2740) – Намче Базар (3440), 5 км, 2 часа 30 минут

Утро второго дня трека начинается с решения дилеммы: вылезать из-под теплого одеяла или послать все подальше. Очень-очень-очень холодно. Нужно заметить, что спальник не распаковывал, термобелье не одевал, спал только в трусах. Тем не менее, под двумя пуховыми одеялами относительно тепло – вылезать не хочется. Пересилил себя и встал. На этаже в Kailosh Lodge есть умывальник. И это роскошь, потому-как во многих лоджах выше эта опция отсутствует. Кстати, за дополнительную плату в лоджах можно заказать миску теплой воды для умывания, а то и душ (условно-теплый). Стоимость от 150 рупий внизу до 500 вверху.

Завтракаем, заправляем термосы (кипяток тоже платный). Кстати, утром печурку не топят и в столовке холоднее даже, чем на улице.

Осматриваемся. Монджо по местным меркам – не маленький город. Стекла в dinning room обклеены наклейками разных туркомпаний. Около входной двери к косяку гвоздиком прибита Регистрационная карточка какого-то бразильца.

На улице возле лоджа стоит хитромудрое устройство для нагрева воды. С виду похоже на прожектор без стекла. Эта штука направляется на солнце, на полочку в фокусе ставится чайник или кастрюля с водой и солнце довольно быстро эту воду кипятит.

На крышах окружающих домов видны солнечные батареи и водонагреватели. Здесь к этому серьезно относятся. Выше в горах солнечные батареи – единственный источник энергии.

Расплачиваемся. В лоджах процедура заказа и расплаты происходит следующим образом. Группе треккеров, зашедшей в dining room, приносят меню и тетрадку с ручкой. В тетрадку записываются заказы. И ужин и завтрак. Расчет утром. За проживание добавляется к общему счету – как правило 200 рупий за комнату. Хотя есть и подороже. Самый дорогой лодж в Драгнаге – 400 рупий за комнату. Везде в меню пишут предупреждение, что если треккер не питается в ресторане лоджа, то комната стоит 1000 рупий.

Стартуем. Наша сегодняшняя цель – Намче Базар – столица Шерпии. Идти приходится вверх. Сначала сбрасываем 100 метров, потом набираем 700.
На выходе из Монджо начинается территория Национального Парка Сагартматха. Покупаем билеты по 1000 рупий. Себе и девчонкам, которые ушли вперед, не заметив пост и не обратив внимание на оклики шерпов. Позже в Намче их попалили полицейские, хотели забрать Регистрационные карточки. На входе в Парк размещены плакаты с информацией о горной болезни. Главное правило – пить побольше жидкости и не форсировать резко высоту.

Сразу за Монджо резкий спуск, переход через очень красивый подвесной мост (Гуталин обещал еще лучше) в Джорсале и отсюда только подъем.
В Джорсале прошли военный чек-пойнт, где суровый пограничник-шерп вписал наши данные в журнал. Нужно отметить, что во время закончившейся недавно гражданской войны большая часть страны контролировалась маоистами, правительственные войска удерживали контроль только за долинами Катманду, Покхары и основными туристическими маршрутами, в т.ч. и Сагарматха-Парк.

Опять становится жарко и иду без флиски. Природа вокруг немного изменилась. Магнолий больше нет, больше хвойных. Горы вокруг выше, стены более отвесные, река бьется среди крутых обрывов. Кстати, где-то слышал, что в Непале отличный рафтинг.

Еще на подходе к Ларджа Добан открывается вид на «рок-н-рольный», как его называет Гуталин, подвесной мостик. Действительно, впечатляет. Мост не длинный, но перекинут над такой глубокой пропастью! Метров 150-200 вниз. Сразу за мостиком начинается по-настоящему трудовой участок. Непрерывный крутой подъем до самой Намчи. Во время пит-стопа перед подъемом я выдвигаю новую концепцию передвижения. «Почувствуй себя яком. Скажи себе, я – як! Думай как як, иди, как як. И рано или поздно, как любой як, ты окажешься в Намче Базаре».

Вот такая незамысловатая концепция. Хотя, шутки-шутками, а идти вверх, да еще и с грузом, действительно тяжело. Что говорить о шерпах. Они тащат на эту гору груз и какой!

Метода передвижения у шерпа следующая. Груз он тащит прежде всего за счет лямки, закрепленной на голове. Идет медленно, стараясь больше обходить камни, чем использовать их как ступени. Кстати, у многих на ногах затрапезные кеды и тапочки. В правой руке у многих шерпаков короткий деревянный чурбачок в форме альпенштока. При ходьбе на него опираются, а при остановке используют, как стульчик. Останавливаются портеры часто, особенно на резком подъеме. Приваливают к стенке, несколько минут – и снова в путь.

Некоторые шерпы таскают с собой радиоприемники. Таких мы называли радио-шерпы. Интересно, а «Sherpa FM» существует? Некоторые шерпы, как я заметил, при ходьбе тихонько насвистывают. Возможно, это как-то помогает переносить нечеловеческие нагрузки. Большинство жует табак из блестящих пакетиков. Заметили также и ночное движение шерпов (только на участке от Луклы до Намче). Своеобразный «Шерпа-Люкс».

Портерами работают и мужчины и женщины и подростки. Доводилось видеть совсем юных шерпов, которые тащили на себе какие-то грузы. Показательный случай произошел в Джорсале. Пока мы общались с пограничником, рюкзаки сбросили на лавку. Подходит к ним карапуз лет четырех. И начинает примерять поясной ремень моего рюкзака себе на голову. Т.е. переноска тяжестей по горным тропам у них в крови. А по-другому и нельзя.

На пол-подъема встречаем на тропе бабушку. Сидит, торгует мандаринами. Совсем как наши на семечках. Чуть выше выходим на обзорную площадку. Отсюда открывается первый вид на Эверест и Лходзе. Устраиваем привал. Ялтинский сфоткал одну из двух, сидящих здесь «мандариновых» бабушек. Она ему мандарин дала. Потом начала денег просить – а у него с собой нет. Вот засада. Долго с ней обьяснялся.

И снова в путь. Мимо проносится всадник на лошади. Любой объект на этой тропе, передвигающийся со скоростью больше 2 км/ч, воспринимается, как метеорит.

Наконец-то Намче. При входе в город небольшая покосившаяся будочка, оббитая жестью, на ней ветер колышет фанерку, на которой сообщается, что это полицейский участок общины Намче. Мимо полицейского участка уходит дорога на Тэси Лапча Ла, а мне вверх, по каменным ступеням, в город.

Наверху уже сидит Ялтинский с нашими шерпами. Все остальные сильно отстали. Идем селиться в Himalaya Lodge. Город впечатляет и своими размерами и окружающими видами. Людей очень много – Намче является перекрестком торговых путей Шерпии. В центре города действительно гигантский (по здешним меркам) базар. Как мы позже убедились, базар засыпает лишь после заката, а на рассвете уже все на месте – как будто бы и не расходились.

В Намче на одной из террас встречаю, наконец, настоящих яков. Мощные животные – это вам не корова. Тонна живого веса, морозоустойчивость, неутомимость, неприхотливость в пище. К тому же они весьма быстро бегают, а если посягать на их личное пространство, могут быть агрессивными. Гуталин рассказывал, что где-то на Тенгбоче или где еще, молодой ячок взбесился и троих людей порешил. Тонна веса, накачанная взыгравшимися гормонами – это вам не Санта-Клаус. Ячка того потом военные пристрелили.

Наконец и наши пришли. Гуталин, как обычно, встретил какого-то своего знакомого альпиниста, стоят-беседуют. Рядом дедушка стоит в широкополой шляпе. Присмотревшись, узнаю Юрия Артемьевича Ершова, того самого неуемного экстремала из Днепропетровска. Мир воистину тесен. Мы с ним как-то на X-Traction’е познакомились на Kiev Open по вейку. Ершов как раз собирался отпраздновать свое 75-летие на Килиманджаро и приглашал присоединяться к группе. Но когда озвучил цену, то я спрыгнул. Читал, что восхождение прошло успешно. Оставляем альпинюг беседовать, идем смотреть город.

С одной из улочек периодически слышатся какие-то крики и аплодисменты. Оказывается, здесь финишируют участники традиционного Эверест-марафона. Стартуют спортсмены в Базовом лагере Эвереста на леднике Кхумбу, недалеко от Горакшепа, на высоте 5356 метра и бегут до Намче Базара (3440). Дистанция длинной 42 км 195 метров проходит по маршруту, по которому в 1953 году Сэр Эдмунд Хиллари и Тенцинг Норгей Шерпа шли к своему триумфу на Эвересте. Сейчас разделили любительский и профессиональный марафоны. Профи бегают в мае, аматоры – в ноябре-декабре. Профи-мужчины выбегают из 4 часов. Побеждают, кстати, чаще местные спортсмены.

В нашем случае первый марафонец прибежал за 4,5 часа, последний еще не финишировал, и мы пошли к местной ступе. Обошли, как и положено, три раза, до мозолей на пальцах накрутились барабанов и пошли жрать в пиццерию. Есть такой место в Намче – Namche Bakery Café. Будете там, попробуйте пиццу с тунцом. Мне понравилась. Про себя я ее называю типа-пицца (от английского написания тuna pizza).

Сходил в сайбер-кафе. В Намче стоимость удовольствия от 10 рупий за минуту. Очень медленный и глючный Интернет. Отправил весточку родным. Посмеялся над доверчивым англичанином. Он спросил меня, почему я в шортах и в футболке. Объясняю, что я с Украины, а в Украине сейчас тепло. И я вышел налегке на улицу за сигаретами, встретил друзей, мы выпили пива, дальше не помню, очнулся в Катманду. Блин, англ реально проникся сочувствием к моей тяжкой судьбе!

Еще одно радостное событие. Нашел в магазинчике одном пиво по 175 рупий. Туборг, Карлсберг, Эверест и Сан Мигель в баночках. Реально самое дешевое пиво в Сагарматха Парк. Кстати, а в бутылках пива действительно выше Монджо нет – тяжело доставлять. Еще прикупил водички минеральной. Здесь она стоит 100 рупий за литр. В Катманду, для сравнения, она стоит 15 рупий. А выше доходит до 250 рупий за бутылочку. Воду, кстати, в Намче разливают, называется Everest H2O.

Затем был обычный вечер в гостиной нашего лоджа. Перед ужином удалось помыться и побриться (все холодной водой). На ужин я традиционно поменял ходовую зеленую футболку на вечернюю красную, с портретом великого Команданте. Покушали, доказывал французам, что Че жив, он просто переехал в Гималаи. Рядом англичане читали книжки (блин, они везде читают, самые начитанные что ли?). За соседней тумбочкой-столиком испанец учил шерпов испанским ругательствам. Ялтинский ставит свой нетбук на зарядку (140 рупий в час). За окнами светит огнями Намче. Мы пьем пиво. Высота 3440. Хорошо. Преисполненный хороших мыслей иду спать. Второй день закончился.

Продолжение следует…

[ 26 Дек 2009: Сообщение исправлено: Goofy ]

Сообщение №5, отправлено 25 Дек 2009 14:05

День 3. Шерпа Стью

Намче Базар (3440) – Съянгбоче (3720) – Кумджунг (3780) – Кьянгджума (3550), 5 км, 2 часа 30 минут

Рассвет в Нямче мозгодробительный! Впрочем, в Гималаях восхитительно все и куда не глянь. Сбегал с утра за дешевым пивом, позавтракали и стартовали.

Сегодня у нас легкий день – перевалить через холм, нависающий над Намче, в Кьянгджуму и сделать красивых фоток. Шерпы ушли по кратчайшему пути по тропе в обход холма.

По пути к большому мани-стоуну разговорился с пожилым англичанином. Дедушка тяжело пыхтит и жалуется, что 25 лет назад «эти холмы были намного ниже». У мани-стоуна стали свидетелями грызни «опасной собаки» с лошадью, а потом с другой «опасной собакой». Победительница гордо разлеглась в пыли возле камня. Затем вдруг сорвалась и сопровождала нас несколько часов, куда мы, туда и она.

Сверху открывается чудесный вид на Намче и на окружающие горы. Продираемся вверх сквозь заросли рододендронов. Это на Кавказе рододендроны – низкий кустарник, а здесь – деревья, причем довольно большие.

Заблукав и отбившись от группы, мы с Ялтинским и собакой вышли к грунтовому аэродрому в Сьянгбоче. Самолеты сюда летают редко. Дело в том, что не так давно местные жители устроили масштабную забастовку, чтобы запретить полеты туристов выше Луклы. Цель вполне меркантильная – чтобы не терять заработка от бредущих по тропе туристы. Теперь самолеты и вертолеты поднимаются выше только в исключительных случаях – для спасения терпящих бедствие альпинистов, для доставки богатых туристов в отель «Панорама», ну и для всяких мажорных тусовок типа вчерашней встречи премьера Непала со своими коллегами из других стран.

Собака в Сьянгбоче встретила лошадь, с которой ссорилась в Намче, и от нас отстала. Мы, поблукав немного, нашли наших возле каких-то ступ.

Уже расставлены штативы и вовсю идет съемка. Тут же колоритно разлеглись на фоне Тамшерку (6618) два яка: черный, сурового вида бык и рыжая телка. Для хорошей картинки Гуталин потребовал  убрать из кадра телку. Вытолкали, дама, обиженно сопя, ушла метров десять вниз по склону. Кавалер грозно хрипит, пускает пар ноздрями, но не встает.

Пересекаем взлетную полосу и бредем наверх. По пути устроили перекус. Сало, колбаска, паштет на сушеные хлебцы, чай и пиво из Намче. Все это под хор гигантских ворон, которые мгновенно слетелись с явным намерением разделить с нами трапезу.

Перекусив, поднимаемся на вершину холма. Здесь в сосновой роще расположен очень дорогой отель «Панорама». Отель выстроен в японском стиле и сперва был принят мной за буддистский храм. Рядом с отелем волейбольная площадка (в яме, чтобы ветер мяч не сдувал), вертолетная площадка, трансформаторная подстанция в здании, стилизованном под пагоду. Но главное – отсюда открывается великолемный вид на Эверест (8848), Лходзе Шар (8382), Ама Даблам (6818), Кангтегу (6783), Тамшерку (6618) и Табоче (6495). Понятно, что мои фотографически-подвинутые попутчики тут же начали их фотографировать и это затянулось надолго.

Потом мы спустились к Кумджунгу, селу известному тем, что в местном монастыре хранится скальп Йети. Но заходить не стали, а пройдя задворками, вышли к Кьянгджуме и вселились в Ama Dablam View Lodge. Вид отсюда действительно просто нереальный. Да и вообще, сам по себе Ама Даблам – очень фотогеничная гора.

В лодже кроме нас проживает большая группа англичан, которую к Эвересту ведет известная компания Exodus. Стали свидетелями демонстрации гамма-бэг – компрессионной камеры, предназначенной для спасения альпинистов на больших высотах. Начиная с определенной высоты, кажется 5000 метров, организм человека уже не справляется и не успевает полностью восстанавливаться, ввиду низкого порциального давления воздуха и, соответственно, низкого насыщения крови кислородом и азотом. Зона выше 6000 метров называется «зоной высотной смерти». Человек не может постоянно находится на этих высотах и должен, совершив восхождение или сотворив то, для чего он туда забрался, покинуть зону как можно быстрее. Если нет возможности – беда. Но если поместить такого человека в гамма-бэг и обычным насосом-лягушкой накачать туда воздух, давление внутри камеры «спустит» человека на меньшую высоту, скажем на 2000. Это даст организму передышку, чтобы восстановить силы. Интересная штука и помещается в средних размеров рюкзак.

Ужинаем. В меню новые неизвестные позиции. Девчонки заказали хаш браун – я им авторитетно заявил, что это коричневый рис. На самом деле блюдо из картошки, но тоже вкусно. Я пробую шерпа стью (sherpa stew). Очень вкусная густая похлебка с рисом, макаронами, овощами и зеленью. Сытная. В последующем шерпа стью стала чуть ли не основным блюдом нашей экспедиции.

Хозяйка лоджии предупреждает, что выше по тропе много контрафактного спиртного и был случай гибели треккеров от отравления виски. Предлагает оригинального «Джонни Уоккера». Но у нас свое «лекарство». Каждый вечер по чуть-чуть – очень правильный подход. Боялся, что 2,75 литра не хватит, но хватило в аккурат. Употребляли очень маленькими дозами, к тому же девчонки отказывались постоянно, а Юра захворал и пил таблетки, поэтому ему алкоголь противопоказан.

Пили имбирный чай (ginger tea). Очень вкусно. Также, как и ilam tea, masalu tea, tulasi tea или простой мятный. Непал славится хорошим чаем.

Вечером в столовке гид англичан рассказывал про здешние места. Первый храм был основан в Пангбоче спустившимся с Тибета ламой. Там хранился скальп Йети, но его украли. Монахи из Пангбоче, в свою очередь, спустились ниже и основали храм в Тэнгбоче. Интересно, что задолго до этого Далай-лама спускался из Тибета в Тэнгбоче и медитировал там, стоя на камне. Потом он улетел (!?) в Тибет, вернулся и предсказал, что здесь будет великий монастырь.

Камень со следами Далай-ламы и сейчас хранится в монастыре. Во время землетрясения он треснул. В 1916 монастырь сгорел и был отстроен много лет спустя на деньги фонда, основанного сэром Эдмундом Хиллари. Для росписи храма из Тибета были приглашены 10 лучших художников, которые трудились три года.

Вот такая замечательная история. Англичане хлопают в ладоши, а затем вновь утыкаются в свои книжки. А я пошел спать.

Продолжение следует...

[ 26 Дек 2009: Сообщение исправлено: Goofy ]

Сообщение №6, отправлено 25 Дек 2009 15:50

День 4. Непали Блюз

Кьянгджума (3550) – Монг (3950) – Портце Танга (3680) – Доле (4110), 10 км, 4 часа 45 минут

Не выспался. Во-первых, англичане долго шумели с вечера и начали гарцевать рано утром. Я уже говорил, что звукоизоляции в лоджах ноль – слышно, как кто-то застегивает молнию на спальнике в другом конце лоджа. Во-вторых, что-то ухало, пыхтело и хрипело всю ночь под самым ухом (оказалось, прямо за домом загон для яков. Приснился Йети и это было реальный кошмар. Зато тепло. Впервые ночью не замерз. По-прежнему сплю в трусах под двумя одеялами без спальника.

Завтракаю опять шерпа стью с зеленым чили. Хозяйка говорит, что я настоящий шерпа.

С утра перед входной дверью столпотворение – англичане не могут выйти, потому что снаружи вплотную к двери подвалил як и не хочет уходить. Пришла хозяйка и вытолкала яка взашей. Это ее як. Он очень старый и, к тому же, слепой на один глаз. Хозяйка приносит мне пару сырых картофелин и кивает на яшу. Кормлю яшу с рук, все фоткают. Прикольно. Только обслюнявил мне все ладони, пришлось об него же и вытирать. Вообще, мы с ним подружились – если не хватать его за рога (они это не любят) – то вполне безобидное животное.

Эксодус пакует вещи. Свой багаж они возят на яках. Идут в сторону Эвереста, а мы сворачиваем в другое ущелье в сторону Чо-Ойу.

Приходят ранние треккеры из Намче, устраиваются на смотровой площадке. Вид отсюда непередаваемый.

Хозяйка принесла нашим гратис – печенье и баночку сока. Наши шерпаки ушли по маршруту, а вся фотобанда отправилась на холм на фотосессию. Я решил остаться, разлегся на солнышке загорать. В какой-то момент задремал и проснулся от того, что меня засыпало чем-то мягким. Открыл глаза – Яша пришел, стал ко мне впритирку и стоит, голову на плечо положил. Стремновато слегка.

Потом вернулись наши и мы пошли. Денек выдался длинный и тяжелый. Сначала мы набрали 400 метров. Идем вровень с облаками. Заслышав гул авиационных моторов, безуспешно ищу самолет в небе, а затем додумался посмотреть вниз - а он там, ущельем лавирует далеко внизу. Высоко ж мы забрались!

Пришли в Монг, малюсенькое селение в несколько домов. Здесь родился знаменитый Далай-лама Сангэ Дордже, тот самый, который любил летать в Тибет во время медитации. Юля жалуется на простуду, да и Юра начинает барахлить. Высота почти 4000. По идее, горняшка уже где-то близко. Покушали чапатти (лепешки), намазывая их паштетом. Да под сальцо и с колбаской. Впрочем, провокационное предложение подлечиться Гуталин отмел – нам предстоит еще очень крутой спуск и длинный подъем. Зато рассказал историю происхождения салата «Оливье». Интересующихся отсылаю к Гиляровскому и его книге «Москва и москвичи».

Из Монга хорошо виден городишко Портце на другой стороне ущелья. Селенье примостилось прямо на склоне горы. Как ни странно, а там выращивают картошку.

Фотографирую ступу в Монге, горы. Заканчивается заряд аккумуляторов (2800 mah), заряженных еще в Киеве. Вставляю свеженькие батарейки из Катманду. Опля! Без выигрыша. «Недостаточный заряд батарей!». Еще одни – тот же результат. Хорошо, Йогурт подогрел купленными в Киеве Кодак’ами. Начинаю экономить батарейки.

Резкий спуск вниз. Сбрасываем 300 метров до Портце Танга. И отсюда начинается очень длинный подъем. Холодновато – идем по теневой стороне горы, да еще и в рододендроновом лесу. Множество замерзших ручьев и водопадов. Увы, недостаток освещенности не позволяет мне с моей «мыльницей» сфотографировать эту красоту. Да и холодно – не охота лишний раз останавливаться.

Концепция «представь себя яком» уже не работает. Идти тяжело, но надо. Выработал другую стратегию. Главное не останавливаться. Если вверх уже не идется – топчись на месте, но не останавливайся. Склон слишком крутой – нарезай зигзаги. Помогает. Остановка сбивает дыхание и сердце офигевает от рванного ритма.

Кроме того, начинаю напевать себе под нос всякие песни. Спев все, что знал и что не знал, придумываю собственную песенку. Какая-то ерунда, уже не помню, что-то вроде:

…и этим утром будут тоже
яки-момо,
холодно в лодже,
но мне все равно,
я натяну говнодавы
и на плечи тяжкий груз,
мне ничего совсем не надо,
я ничего не боюсь,
пройду еще сто километров,
даже не остановлюсь,
пока на 8000 метров...
…не спою…
…эх не спою…
…непали-блюз…»

Под «блюз» идется веселее. Теперь я понимаю, как это Ялтинский так рвет – он все время i-pod слушает.

Шли очень долго. Пришли уже в темноте. Лодж маленький и зачуханый. Печка топится лепешками яков. В столовке сидят какие-то англичане и играют с шерпами в карты. Видно они подпоили шерпаков, потому что те слушают музыку на чьем-то мобильнике и подпевают странными голосами. Вообще-то шерпы к алкоголю очень не стойкие и угощать их на треке категорически не стоит.

Несмотря на ужасный дубак, мою ноги студеной водой (из бочки в туалете, извините за подробности. Умывальников, равно как и водопровода здесь нет). Одеваю тапочки, красную футболку и мчу к печке в столовку.

Из столовки выходить не хочется. Юра договаривается с местными шерпами, что они будут за 1000 рупий топить всю ночь и укладывается спать прямо в столовке на лавку. Гуталин скептически заявляет, что топить не будут. И он оказался прав, как оказалось.

Выпрашиваю у хозяина лоджа два одеяла и иду спать. Это был очень длинный день. К тому же мы пересекли отметку 4000 метров.

Продолжение следует…

[ 26 Дек 2009: Сообщение исправлено: Goofy ]

Сообщение №7, отправлено 26 Дек 2009 17:46

День 5. Кухня с видом на Эверест

Доле (4110) – Луза (4360) – Мачерма (4470), 7 км, 3 часа

Утро началось с препирания с хозяином лоджа. К счету за ночлег и еду приплюсовали 1000 рупий за отопление столовки ночью. При этом, как и предполагал Гуталин, никто топить и не собирался. Но деньги получить хотели. Впрочем, поупиравшись для приличия пару минут, хитрый шерп развел руками. Как в известном анекдоте про официанта: «Ну, не получилось».

Сегодня у нас очень короткий трек. Нужно набрать 360 метров высоты по простой тропе без резких перепадов. Идем расслабившись. Чувствую, что мой рюкзак стал намного легче. При этом вещей меньше не стало, разве две пары использованных носков выкинул и пару упаковок гематогена раздал. Наверное, я просто привык.

Природа вокруг изменилась. Деревьев уже нигде нет, лишь изредка встречаются жиденькие кустики можжевельника да пучки пожухлой травы. На другой стороне ущелья видна жуткого вида тропа из Драгнака в Портсэ. Такое ощущение, что тропа «нарисована» просто на отвесной скале.

Пришли перекусить в поселок со смешным названием Луза. На входе в Лузу мани-стоун раскрашен в жовто-блакитні кольори. Шутим по поводу духовного життя гуцулів Непальщини. В лодже, куда зашли попить чайку с чапати, хозяйская дочка, чумазая девчушка лет пяти, смело залезла Юре на колени и начала ковыряться в его цифровичке. Даже пыталась нас фотографировать. Гуталин рассказывает правдивую версию пожара на Приюте 11.

Идем дальше в Мачермо. Рядом бредут с полдюжины яков. На склоне много вытоптанных яками извилистых тропок-канавок. По ним, как по узкоколейке, яки развивают иногда довольно большую скорость. Летают, аки одесские трамваи.

Пришли в Мачермо. Поселок знаменит тем, что здесь в 1975 году крайний раз видели Йети. Снежный человек, очевидно, гонимый голодом, спустился с неприступных заснеженных вершин и напал на женщину-шерпу, гнавшую череду яков. Шерпка спряталась в одном из домов, а неандерталец, на глазах испуганных жителей деревни, убил трех яков, насытился и был таков.
Разговаривал по этому поводу с местными. Говорят, есть тут такие. Никто давно воочию Йети не видал, но где-то они рядом ошиваются. Бывает, яки, животные меланхоличные и не имеющие естественных врагов, обычно задумчиво бредущие тропами или спокойно жующие травку, вдруг сбиваются в кучу вокруг вожаков и, ощетинившись рогами и поминутно оглядываясь куда-то вверх, в сторону нависающих скал, метутся, что есть мочи поближе к людскому жилью.

 Селимся в лодж. Возле лоджа большая поилка с водой. Вода на солнышке прогрелась – можно умыться, побриться и вымыть голову. Шикарно!
В столовке Гуталин рассказывает историю про «Маузер» Папанина и включает на своем мобильнике песни про Че Гевару, нетленку Вишмастера и «Песню бомбардировщиков». «…Мы летим, ковыляя во тьме, мы ползем на последнем крыле. Бак пробит, хвост горит, и машина летит на честном слове и на одном крыле…». Вспомнив Yeti AirLines, все жутко веселятся.

Песня становится гимном нашей экспедиции. Понять причину нашего веселья пытается американец из Остина. Он даже отложил на время в сторону зачитанный томик Достоевского. (Боже, ну как такое можно читать?). Парень идет по тому же маршруту, что и мы, только против часовой стрелки (Кстати, с точки зрения буддизма нефеншуйно он поступает). Рассказывает о состоянии перевала Чо Ла Пасс. Мы взяли из Катманду ледоруб, пару кошек и веревку, на случай, если перевал закрыт снегом и придется провешивать перила. Но техасец уверяет, что наверху все ОК.

Принесли заказанную еду. Очень вкусно. Замечаю на стене какой-то диплом, подхожу, читаю. Сертификат выдан некоему Чулдим Дордже Шерпа о том, что он осенью 1989 года в составе японской экспедиции под руководством Доктора Кена Каназавы взошел на Эверест. Интересуюсь у парня, который нам еду приносит, кто это. Тот, смущенно улыбаясь, сообщает, что это его папа. «Папа шесть раз ходил на Эверест и раз на Чо-Ойу». Спрашиваю, а где он сейчас. А героический папа сейчас как раз на кухне, жарит нам момо. Отправляюсь на кухню, пожать руку папе. Очуметь! Не каждый день доводится кушать ужин, приготовленный шестикратным покорителем вершины мира. Кстати, Лодж построен как раз на премиальные за участие в экспедициях. Вот так вот бывает.

Yaki-momo от Чулдим Дордже Шерпа выше всяких похвал. Спрашиваю, what about yeti-momo? Ответ не заставил себя ждать: No problem, but it’s a little bit expensive and demands some time to wait.

Шуткуем дальше на тему снежных людей. Как звать детеныша Йети? Mini-Yeti? На этой волне разбредаемся по камерам. За окном по небу с безумным количеством звезд разлетаются искрами метеоры. Где-то среди скал укладывается спать Йети.

Продолжение следует…

Сообщение №8, отправлено 26 Дек 2009 17:49

День 6. Адреналиновые тропы

Мачерма (4470) – Пангга (4480) – Гокьйо (4790), 9 км, 3 часа 30 минут

Утром в лодж пришел улыбчивый, загоревший до черна парень в шортах и футболке. Швейцарец. Спешит в Луклу – там его ждет мама. Говорит, соскучилась, давно не видела, специально прилетела из Берна встречать сына из трека. А как долго продолжается трек? 92 дня! Парень обошел базовые лагеря всех восьмитысячников. Чудеса!

Итак, сегодня нам предстоит набрать еще 300 метров и выйти к озеру Гокья. Сначала тропа бежит вниз, идется очень легко. Подозрительно легко.
За деревушкой Пангга начинаются, как я их называл, «адреналиновые тропы». Очень узкая тропа прилепилась к скалам, множество мостков и лесенок, выложенных из камня и непонятно каким чудом удерживающиеся на отвесной скале. Местами обледенение. Тут я по-настоящему осознал, что, кажется, боюсь высоты. Вниз смотреть совсем не хочется.

Облегченно вздыхаю, когда этот кошмар, наконец, закончился. Возле «первого» озера догоняю убежавшего вперед Игоря, ждем остальных. Озеро Лонгпонга находится на высоте 4710 метров и особо не впечатляет. Небольшой ставок, какие-то утки плавают. Зато следующее «второе» озеро Тауджунг Чо (4740) способно удивить кого угодно. Окруженное жутковатого вида черными скалами, озеро издает странные звуки. Так в голливудских блокбастерах звучат выстрелы бластеров. По всей видимости, это трескается тонкая ледяная пленка, покрывающая часть озера. Иногда звуки сливаются в протяжную кононаду, которая возвращается эхом с вершин протяжным воем Йети. Жутковато. Но при этом завораживает и можно стоять на берегу до бесконечности, высматривая на окружающих склонах – не мелькнет ли среди валунов огромная согбенная фигура.

Из транса меня выводит какая-то живность под ногами. Какой-то суслик метнулся среди комней. Странно. На первый взягляд местность абсолютно безжизненная.

За следующим поворотом открывается озеро Дуд Покхари (4750), которое все называет просто озером Гокья. Величественный вид. Огромное озеро пронзительно-изумрудного цвета. Табличка на берегу сообщает, что глубина озера 45 метров и категорически запрещает стирать что-либо в водах этого чуда.

Селимся в Gokyo Lake Side Lodge. Поселок Гокьйо стоит на самом берегу озера, у подножья величественной горы Гокьйо Ри и из него чудесно видно вершину Чо-Ойу (8201).

До вечера еще далеко, сидим в нагретой солнцем столовке, кушаем чапати, традиционно с салом и чесноком. Настя вынула палочки из узла на голове и распустила косу. Ого! Волосы по длине ниже попы. Хозяйка лоджа в изумлении. Распускает свои волосы – у нее едва до середины спины. Смеясь, говорит, что Настя – настоящая sherpa-woman.

Пока светло, сбегал налегке на Гокьйо Ри. Поднялся метров на двести и сдох. К тому же, наверху ветер. Прикидываю, что где-то под 5000 метров поднялся. Вид отсюда изумительный. Вечереет. Делаю пару снимков и спешу вниз.

«Адреналиновые тропы» здорово всех вымотали и Russian Diamox в этот вечер не принимали. В поселке обнаружился Интернет! В холодной комнатенке жужжит сервер, молодой индиец берет из стопки нетбуков машинку любого цвета – на твой выбор, подключает. Минута 20 рупий. Тормозит ужасно. Отправил домой весточку, возвращаюсь в лодж, где уже разжигают печку. Возле печки сидит какой-то Йети в комбинезоне и пытается согреться. Американец. Рассказал про фазанов – символ Непала. Гуталин с Настей носятся с аппаратурой. Они собираются поставить камеры на штативах на полночи с открытыми диафрагмами, чтобы заснять вращение звездного неба. Юра ушел в местный магазин за батарейками. Я, памятуя опыт покупки батареек в Непале, заглянул в шоп ради любопытства. Шоколадки, сувениры, батарейки, всякая мелочовка. Очень много книг! Удивился бы, если бы не видел этих странных англичан, поголовно углубленных в чтение.

Накануне восхождения на Гокьйо Ри долго не засиживаемся. Вместе с пуховым одеялом урвал шерстяной плед. Столкнулся с забавным проявлением статического электричества. Когда ворочаешься под пледом, по нему проскакивают ослепительные в темноте искры. Самый прикол, когда моргаешь – между ресницами проскакивают искры. Поискрив немного, засыпаю.

Продолжение следует…

Сообщение №9, отправлено 26 Дек 2009 17:55

День 7. Злобные шиншилы

Восхождение на Гокьйо Ри (5357), 1 час

Ярко освещенный Чо-Ойу разбудил Гокьйо нестерпимым блеском снега. Идем на Гокьйо Ри. На восхождение взял в рюкзак куртку и штаны, под шорты поддел термобелье. Идем ввосьмером: все, кроме Юли и двое шерпов. Юля чувствует себя не очень хорошо и решает остаться внизу.

Портеры несут наверх фотоаппаратуру – она у наших фотографов очень тяжелая. Предстоит поднять все это барахло на 610 метров вверх.
Поднялись с Ялтинским за час. Я иду по своему принципу «не останавливаться!». Упираюсь палками. Игорь догнал меня на склоне, подпер сзади, на мое предложение пропустить его вперед отказывается. Так «паровозиком» за час и добежали. По пути обогнали пару группок восходителей.

Наверху намотаны гирлянды флажков, какие-то валуны. Падаем среди валунов отдышаться, пьем напиток из термоса (не чай, а кипяток с разбавленным в нем апельсиновым порошком, типа Yupi, с витаминами). Когда отдышались и смогли осмотреться, восторгам нет предела. С вершины Гокьйо Ри видны сразу четыре восьмитысячника. Эверест, Лходзе, Макалу, Чо-Ойу – как на ладони. Сверху чудесно видны и все три озера.

Тусуемся на вершине. Поднимается группка в оранжевых куртках. Сингапурцы. Говорят, летели с нами из Катманду в одном самолете, узнали меня по шортам. Потом пришел Гуталин с шерпом, полез по камням на другую сторону вершинки ставить штатив. Начинает болеть голова, начинает слегка штормить. Горняшка краем цепляет. Брожу по вершинке. Посреди вершины установлена на подставке маленькая фигурка Будды. Надпись гласит, что эта ступа воздвигнута в память Эдгара Миллера Младшего родителями и друзьями. Тело восходителя осталось где-то на склонах Эвереста. Позже в Перичче видел фамилию Миллера среди списков погибших на Эвересте.

Пришла Настя, сразу повалилась под камушек отдыхать. Вышел Йогурт, деловито расставляет штатив. Двое новозеландцев, отец и сын, просят сфоткать их на фоне Эвереста, Лходзе и Макалу. Пока щелкал киви, на вершину выходит Юра со вторым шерпом. Решаем перекусить.

Спрятавшись от ветра среди камней, раскладываем колбаску, сальцо, орешки, шоколад. Рядом на камнях появилась наглая птичка и Настя кормит ее орешками прямо с ладони. Из-под валунов вылезла какая-то мышь. Села, смотрит на наше пиршество, не убегает. Гуталин сказал, что это шиншилла.

Ложу на ладонь орешек, протягиваю крысенышу. Шиншилла смешно подходит на задних лапках к ладони и не спеша, размеренно… начинает грызть мой мизинец. Вау, больно! Отдергиваю руку, тварь отпрыгивает на полметра и сидит, втыкает, как ни в чем ни бывало. Ну, конечно. Я колбасу резал, у меня пальцы ей пахнут. Чуть не прокусила, тварь! Еще раз пытаюсь дать ей орешек, опять подошла, опять укусила, уже за другой палец. Нет, так дело не пойдет. Бросил ей орешек, шиншилла схватила трофей и метнулась под камни. Да уж, такая маленькая, а такая вредная. Интересно, сколько таких тварей нужно набить, чтобы шубу пошить?

Гуталин показывает, где расположен перевал Чо Ла, где какие вершинки. Особенно Чоладзе поражает. И горка красивая и название напоминает Джубадзе из «Звездных войн». Еще Сергей показывает наш завтрашний маршрут. Поскольку тропу из Лонгпо в Драгнак завалило, пойдем через ледник Нгозумба прямо навпростець. Шерпы знают какую-то тропу. Ок.

Вешаем принесенные снизу флажки, фотографируемся на фоне Эвереста с флагом Украины и я сваливаю вниз. Голова начинает болеть сильней, и я спешу сбросить высоту. Настя, Игорь и Юра тоже спускаются, обое Серег, Гуталин и Йогурт, остаются на вечернюю съемку.
Внизу Юра устраивает медпункт. Захожу в столовку, он сидит со стетоскопом и тонометром и меряет шерпам давление. У всех около 110/70.  У меня 130/90. А чо это значит?

Пришла Настя и сразу залегла спать прямо в столовке на лавке. Юля за день отдохнула, сходила на морену ледника и выглядит молодцом.

Сереги возвращаются уже в темноте. Из столовки через окно видно, как мечется огонек фонарика на склоне. Рассказывают, что к вечеру на вершине целый выводок шиншилл вылез. Можно было на шубу насобирать.
Сегодня на ужин Meat Curry Rice. Посмотрели, что шерпы едят и себе заказали. Мясо с рисом, овощами и соусом. Очень вкусно. Причем приносят добавки, сколько сможешь съесть.

Обожравшись, ухожу спать.

Продолжение следует…

Сообщение №10, отправлено 27 Дек 2009 14:27

День 8. О мытье чакр и гаванских сигарах

Гокьйо (4790) – ледник Нгозумба – Драгнаг (4700), 5 км, 2 часа, 30 минут

Сегодня – короткий переход, поэтому мы с утра никуда не спешим. Хотел выспаться, не дали. С самого рассвета грохот в лодже – откуда-то привалила толпа народу. Приходится вставать и идти завтракать. После завтрака чистим чакры. Т.е. купаемся в озере. Настя, по слухам, первой открыла пляжный сезон на Гималайских пляжах. Гуталин с головой ныряет в этот бирюзовый холод. Я не ныряю, а просто чинно проплываю круг почета и как ошпаренный выскакиваю из озера. Очень холодная вода. Дальняя половина озера покрыта льдом, да и на нашем берегу, когда в воду входишь, под ногами на камнях ледок хрустит.

Но вода чистейшая. В ней ничего не живет – ни рыбы, ни водорослей, ни бактерий. Ничего. Местные военные просвечивали озеро сонарами – ничего не нашли.

Почистив чакры, отправляемся в путь. Наши портеры уже ушли, оставили одного проводника, чтобы показывать нам тропу. Перевалив через морену, идем по леднику Нгозумба. Вчера мы хорошенько рассмотрели ледник в с вершины Гокьйо Ри. Весь ледник завален валунами и засыпан серым песком мельчайшей консистенции – похожим на сухой цемент. Ни травинки, ни былинки на леднике нет – вокруг расстилается абсолютно безжизненный лунный пейзаж. Кое-где из трещин блестит ослепительно белый лед. Встречаются и озера, прямо на леднике.

В общем, ничего примечательного. Пересекаем ледник, переваливаем через морену с другой стороны и по тропинке, не напрягаясь, задолго до заката добираемся до Драгнага. Драгнаг состоит всего из двух лодж, работает только один – Cho La Pass Lodge. Здесь и останавливаемся.
Типичный медвежий угол. Никаких особых красот отсюда не видно – закрывают близлежащие склоны и морена. Прямо за Драгнагом начинается ущелье, которое ведет к перевалу Чо Ла.

Лодж бессовестно дорогой, но симпатичный. Оказывается, внутри масса народу собралась – все идут завтра на перевал. Тут же встречаем давешних киви, сингапурцев, голландцев знакомых, толстого китайца (ходит с камерой Сони Альфа), англичан. Перед ужином на ручье спонтанный банный день – пока солнце не село. Киви-старший показывает мне на горизонт и говорит, что погода меняется. Хм, чтобы это значило?

В столовке тепло настолько, что не обязательно и вокруг печки грудиться. Народ активно общается. Датчи пытались позвонить по местному ISD-телефону, но связи нет. На стене среди наклеек нахожу лейбу чешских велобайкеров. Интересно, они сюда с велосипедами доползли или на своих двоих? Рядом висит сертификат покорителя Эвереста. Похоже, многие портеры, сходив с экспедициями на Эверест и получив премиальные, открывают лоджи.

Англичанин возле печурки пересказывает содержание книжки, которую он читает. Про гурков. Гурки – это такой очень воинственный народ в непальских горах. В свое время именно гурки, захватив Катманду, и усмирив все окружающие ущелья, сформировали страну и заложили основу правящей королевской династии Шах (в прошлом году короля в очередной раз свергли).

В 1812 году Англия вторглась в Непал, но после трех лет кровопролитнейших боев поспешила заключить мирный договор. Одной из причин неудачи британцев стало сопротивление непобедимых горцев. Непал остался единственной страной в регионе, не попавшей в колониальную зависимость. И Англия начала вербовать гурков в свои элитные части.

Гуркские воины защищали интересы Британии в Индии, Афганистане, Бирме, на Мальте, Кипре, в Малайзии, Китае и Тибете. Сто тысяч гуркхов приняли участие в Первой мировой войне, и сражались во Франции, в Греции, Персии, на Суэцком канале и в Палестине.

С началом Второй мировой войны король Непала разрешил британцам развернуть до 55 гуркских батальонов общей численностью 250 тысяч воинов. Гурки воевали в Сирии, Северной Африке, Италии, Греции, сражались против японцев в Сингапуре и Бирме.

После войны гурки успешно действуют в Гонконге и Малайе, на Борнео, Кипре, Фолклендских островах, в Косово и Афганистане. И сегодня каждый год 200 непальцев отправляются в Британию для пополнения рядов Гуркской бригады. Конкурс в Непале доходит до 150 человек на место. Ушедшие на пенсию гурки автоматически получают британское гражданство, но предпочитают возвращаться на родину. Кстати, денежные переводы гурков из-за границы составляют ощутимую часть экономики страны.

Кроме Великобритании, в элитные войска вербует гурков Индия. Из гурков сформированы также полицейские спецназы Сингапура и Гонконга. 2 тысячи гурков-ветеранов британской армии охраняют султана Брунея, его семью и нефтяные вышки. Военно-морской Флот США нанимает гурков в качестве охраны своей военной базы в Бахрейне.

Неизменным атрибутом гуркского воина есть нож-кукури. С виду похож на 45- сантиметровый бумеранг. Такими ножами, помимо современного оружия, гурки вооружены до сих пор. Считается, что если кукури вынули из ножен, то нельзя возвращать его назад, пока нож «не испил крови». Если никого подрезать не удалось, гурк наносит себе сам кровоточащую рану, чтобы напоить любимца.

Боевой клич гурков «Джай Махакали, Эйо Горкали» означает «Слава Богине Войны, идут Гурки!».

Интересная история. Я, оба киви и французская парочка слушаем, открыв рты. Но пора идти спать – завтра ранний подъем и долгий день. Перекур перед сном. Сингапурец-крепыш интересуется, курю ли я сигары. Думаю, он хочет угоститься моим «Капитаном Блэком», но он отрицательно мотает головой, уходит к себе в комнату и приносит две кубинские сигары. Презент. Хм. Спасибо.

Оказывается, наш друг из Сингапура идет на штурм Лобуче Восточной (6090). Он не простой треккер, а крутой клаймбер, то бишь, альпинист. Расспрашивает, может кто знает, как добраться до Лобуче. Гуталин запросто ему все рассказывает, включая мельчайшие подробности восхождения на пик. На вопрос, тяжел ли подъем, запросто говорит, что он лично в свое время первый раз зашел с трудом, второй раз легче, а третий раз, прогуливаясь. Вот такой у нас крутой Гуталин.

Шерпы начинают уже укладываться прямо на лавках в столовке, тонок намекая, что хватит галдеть - завтра на перевал. Заказав заранее на утро еду, идем спать.

Продолжение следует…

Сообщение №11, отправлено 28 Дек 2009 09:06

День 9. Жесть гималайская. ГОСТ 1112-2009. Сорт первый.

Драгнаг (4700) – перевал Чо Ла Пасс (5368) – Дзонгла (4830), 10 км, 6 часов

Из Драгнага выходим затемно. Долго идем по ущелью вдоль ручья и выходим на хребет на отметке 5150. Я думал, это и есть подход к Чо Ла, но не тут-то было. За хребтом начинается резкий спуск вниз, метров на 200 по вертикали, а затем уже тропа, петляя между залежей гигантских валунов, подходит к перевалу и исчезает.

На хребте очень холодно. В этот день я впервые за время трека сменил шорты на бордерские штаны (спасибо Rossi) и ни разу не пожалел. Ветер пронизывает насквозь. Натягиваю поверх флисовых перчаток рыбацкие рукавицы, но это мало помогает. К тому же ужасно болит башка!

Наша группа растянулась на подъеме на хребет, жду отстающих возле большого черного валуна. На верхушке валуна белеет половина черепа быка. Мимо проходят англичане и киви. Киви-старший многозначительно указывает на хмурое небо – типа, он ведь предупреждал о смене погоды.

Подходит сингапурский клаймбер. Спрашиваю его, где ж тут подниматься. Он показывает на камнепад посреди перевала. Там якобы можно вскарабкаться. Никакой тропы, вроде тех, по которым мы все время ходили, на перевале нет. Что-то мне эта затея перестает нравиться.

Наконец группа в сборе и мы сваливаемся вниз и заходим в каменный лабиринт. На вопрос, где ж тут тропа, Гуталин отвечает, что она здесь везде. Наша цель там – и он указывает пальцем вверх. Подъем очень резкий и продолжительный. Приходится карабкаться по камням. Впереди 400 метров отвесного склона. Как-то резко потяжелел рюкзак. И вниз смотреть совсем не хочется. Я-таки боюсь высоты.

Ялтинский резко урвал за шерпами, за ним карабкается Настя, за ней я. Ниже оба Сереги подстраховывают Юру и Юлю. Глядя, как цепляется за камни Настя, думаю, что если эта хрупкая девочка способна вылезти на Чо Ла Пасс, то и я, парень со стальными (так хочется в это верить)… нервами, тоже обязан вылезти. Но уверенности нет.

Помощь пришла сверху. Портеры и Игорь уже наверху, один из шерпов легко перепрыгивая по камням спускается вниз, помочь Юре, Гуталин ведет Юлю за руку. Йогурт прибавляет темп и вскоре чуть не дышит мне в затылок. Поднажал и я и уже абсолютно на автомате выкарабкался на небольшую, заснеженную площадку. Группка людей приветствует всех взошедших радостными криками и апплодисметнами. Есть! Отметка 5368 взята!

Пьем наверху горячее варево из термосов, общаемся, ждем, пока соберется вся группа. Шерпы наши рядом группкой расположились. Тут же фоткаются киви и сингапурец. Французская парочка на камнях расположились, у их ног маленький ребенок лежит. Семья пришла со стороны Лобуче, куда мы направляемся.

Карапузу всего 4 года, он одет в маленький комбинезон, лицо скрывают большущие очки. Приходит Гуталин и начинает ядрено костерить французов, за то что такого малыша вытащили на такую высоту. Те отвечают, мол с малышом все ОК, просто прилег отдохнуть. В подтверждение их слов маленький горновосходитель встает и бродит среди взрослых. Гуталин с разрешения родителей фоткает карапуза, причем ставит рядом и его папашу. Я говорю, мол лучше отдельно ребенка щелкнуть, но Сергей отвечает, мол старшего для масштаба поставил.

Продолжаем путь. Сразу с перевала выход на обширное снежное поле. Гуталин заставляет всех одеть очки. Идем по жесткому задутому снегу. Фактически, это лед. Небольшой неприятный наклонный участок, очень скользкий (некоторые навернулись), и мы выходим на камни. Дальше нам предстоит очень резкий и не совсем приятный спуск по камням примерно до отметки 5000, дальше выйдем в долину, где сбросим еще 350 метров, но уже по пологой тропе. Гуталин отсылает трех шерпов вперед, с нами идут двое на случай, если понадобится помощь.

В целом, перевал в моем сознании отложился, как наиболее экстремальная часть нашего трека. А ведь еще повезло, что состояние перевала было хорошим, и на камни не лег снег. Иначе пришлось бы провешивать перила. На этот случай Гуталин брал из Катманду ледоруб, кошки и веревку. Слава Будде – не понадобились. Как и спутниковый телефон, взятый в аренду в Himalaya Expedition, чтобы в случае форс-мажорных обстоятельств вызвать помощь.

Устало бредем долиной, вокруг умопомрачительные виды. С одной стороны стеной нависают Лобуче Восточная (6090), Лобуче Западная (6135) и Нирека Пик (6159), с другой стороны к небу тянутся Табуче Пик (6495), Чоладзе (6335) и Аракм Тсэ (6423). Прямо в створе долины выстроилось целое созвездие вершин, за которыми сверху присматривает старый знакомый Ама Даблам (6824). У подножия Лобуче яркими бабочками примостились несколько палаток. Это альпинисты. Безбашенные ребята.

За углом вдруг открывается симпатичная полонина. Посреди зеленеет крышей одинокий сарай. Это и есть Дзонгла. Лодж напоминает коровник (или яковник) и, по видимому, раньше им и являлся. Приземистое одноэтажное здание с решетками на окнах и множеством булыжников по периметру крыши. Очевидно, тут нередко дуют очень сильные ветры.

Заходим внутрь и сразу попадаем в помещение с двухэтажными нарами на дюжину мест. Чем-то напоминает Приют. Впрочем, это дормитори для портеров. Портеры, сопровождающие треккеры в лоджах ночуют в дормитори либо прямо в столовках, на лавках вдоль стен. Кстати, портеры платят и за еду, просто, наверное, для них цена другая, не такая, как для туристов.

Нам показывают комнаты, и я сразу отбиваюсь. Ужасно болит голова, начинаю думать, что простудил мозги на Чо Ла Пассе. Впервые за весь трек не умывался, не мыл ноги на ночь и решил распечатать спальник. На ужин не иду, умирающим голосом сообщаю Гуталину, что хочу спать и пытаюсь заснуть поскорее, чтобы не чувствовать эту кошмарную боль. Засыпаю, как громкий голос с американским акцентом методично и нудно, как по бумажке, рассказывает сначала о тонкостях контрактного права в Калифорнии, а затем о Брэде Пите. Бред какой-то…

Продолжение следует…

Сообщение №12, отправлено 28 Дек 2009 11:41

День 10. У подножия вершины мира

Дзонгла (4830) – Лобуче (4910) – перевал Лобуче Пасс (5110) – ледник Шангри Нуп – ледник Шангри Шар – Горак Шеп (5140), 12 км, 6 часов

Проспал без задних ног 15 часов подряд. Из ночных воспоминаний возня яков под окнами (вот зачем решетки на окнах) и завывание ветра. Заглянув под койку в поисках своих говнодавов обнаруживаю доко – большую плетенную корзину с лямками, в которой шерпы носят за спиной грузы. Осторожно встаю. О чудо! Голова не болит, чувствую себя великолепно. На улице идиллия, красоты неимоверные. Наша команда понемногу просыпается – все в чудесном настроении. Вчера вечером ребята слушали историю пожилого калифорнийца о том, как он путешествовал на поезде из Москвы во Владивосток.

Путь до Лобуче, хоть и длинный, но несложный – резких перепадов высоты нет, тропа грунтовая, по камням прыгать не нужно, вокруг красота неописуемая. Проходим Чола Чо, заворачиваем за угол и выходим к нижнему языку ледника Кхумбу. Ледник стекает с Эвереста, в его верховьях расположен базовый лагерь.

Пьем чай в лодже в Лобуче. Забавный случай – Гуталин испугался собственного отражения в зеркале, дернулся, чуть стол не опрокинул. Рассмешил весь dinning room. Кстати, в лодже сидит вся братия, включая киви и сингапурца. Сингапурцу уже сегодня лезть на гору, а киви, попив чайку, идут дальше по тропе.

Посовещавшись, решаем, что Юля и Юра с двумя шерпами остаются в Лобуче, если здоровье позволит, завтра с утра продолжат путь наверх. Остальные с тремя шерпами продолжают путь до Горак Шепа. Путь неблизкий и проходит скалистыми тропами, в основном по моренам ледников.

У морены в тени огромного валуна спряталась ступа, украшенная Лунгта – буддистскими флажками. На валуне табличка, сообщает о двух корейцах, не вернувшихся с вершины в мае 93-го.

Неудачно стал на камень, выстрелил мениск на правой ноге. Он у меня раз в год выстреливает, всегда в самый неподходящий момент. Как-то раз в танце даже даму на паркет уронил из-за него. В этот раз тоже не кисло получилось. Упал, покатился по тропинке на край, на краю остановился. А внизу высота не детская. Короче, пережил пару неприятных минут. Не хватало еще с тропы свалиться. Понятно, люди в горах погибают, но свалиться с морены – серьезная заявка на премию Дарвина.

Сзади подбежал шерп – не из наших, а, кажется, портер китайца. Говорит, чего разлегся, давай иди, до Горак Шепа рукой подать. Хромаю дальше. Смотрю внимательно под ноги. Вдруг заметил на тропинке какой-то голубенький кружочек. Думал пробка от минералки, подошел ближе, поднял – ни за что не угадаете что. Жетончик от киевского метро. Вот так вот бывает.

В Горак Шепе селимся в Snowland Highest Inn. Выше никакого жилья нет. Мы сейчас самые высокогорные постояльцы в мире! Эверест где-то рядом. Снизу его не видно – закрывает Нуптцэ (7864). На радостях, что находимся у подножья точки назначения нашего путешествия, устраиваем небольшое пиршество. Добиваем остатки лекарства, осматриваемся.

Лодж очень колоритный. На стене очередной сертификат покорителя Эвереста, множество фотографий. В коридоре стены и потолок густо увешаны флагами, вымпелами, расписанными футболками, наклейками, есть даже женские трусики. Каждый восходитель пытался оставить о себе память. Есть украинский флаг, расписанный фамилиями и увешанный фотографиями. Йогурт и Гуталин знают Антона Янкового, который повесил этот флаг.

Также есть российский триколор, польский флаг, футболка с Обамой. Вообще по оставленным памяткам можно изучать географию. На входных дверях среди многочисленных наклеек обнаруживаются уже ставший привычным желтый овал с логотипом днепропетровской «Тропы» и наклейка 1-й Донецкой экспедиции на Эверест. Это, кажется, те парни из Макеевки, которые вытащили на Эверест кусок антрацита.

Во дворе есть курилка – единственная за все время. Докуриваем последние сигареты. Закончился блок «Капитана Блэка», купленные в дьюти фри в Шардже. У Гуталина также табачок закончился. Договариваемся бросать. Сушим на буржуйке и пытаемся выкурить одну из подаренных сингапурцем сигар. Вторую оставляем на завтра на вершину Кала Паттара. На завтра запланирован фокус, придуманный еще в Катманду. Вытащить наверх стул, взять в термос кофе и устроить кофепитие с видом на Эверест. Сигара от сингапурца нарисовалась как раз кстати.

Видно, как по склону Кала Паттара медленно бредут наверх киви. Они пришли в Горак Шеп незадолго до нас и сразу пошли на штурм вершины. Очевидно, хотят вечерний Эверест сфотографировать. Мы же сидим возле печки, болтаем. Йогурт рассказывает, что еще в прошлом году в Горак Шепе валялись останки вертолета. Их притащили от базового лагеря, где он разбился. Сейчас никаких следов вертолета нет.

Поболтав о том, о сем, разбредаемся по комнатам. Снаружи уже стемнело, жутко завывает ветер. Завтра мы пойдем на вершину.

Продолжение следует…

Сообщение №13, отправлено 28 Дек 2009 13:28

День 11. Все выше и выше и выше!

Восхождение на Кала Паттар (5555), 1 час;
Горак Шеп (5140) – ледник Шангри Шар – ледник Шангри Нуп – перевал Лобуче Пасс (5110) – Лобуче (4910) – перевал Дугла Пасс (4830) – Дугла (4620), 10 км, 5 часов

С утра из Лобуче начинают подтягиваться люди. Утро хмурое и ветреное. За завтраком принайтовываю к рюкзаку пластиковый стул, в крепления для соуборда. Шерпаки наши ржут. Потом решили стул наверх все ж не тащить – сильный ветер даже внизу, наверху наверняка сдует вместе со стулом. Не выдерживаем, покупаем в лодже непальский «Мальборо» поштучно (25 рупий за штучку), посидели на дорожку и стартонули.

По отработанной схеме «паровозиком», обгоняя по пути группки восходителей, забежали с Игорем на вершину за час. Высота Кала Паттара на разных картах указывается разная. 5540, 5555. Купленная мной позже в Катманду редакция карты за октябрь 2009 года показывает 5550. Но мне больше нравится вариант 5555 – выглядит, как lucky number.

Наверху горы торчит одинокая скала, острая, как клык, с сильным наклоном в сторону бездонной пропасти. Бьются на сильном ветру буддистские ритуальные флажки Лунгта. Втискиваемся между камней, пытаясь укрыться от ветра. Холодно. Горы заволокло тяжелыми свинцовыми тучами. Эверест мелькнул пару раз неясным силуэтом во мгле, но фотографироваться не пожелал. На нас недовольно щуриться заспанная Нуптце. Хорошо виден базовый лагерь, вернее место, где он обычно разбивается. Понятное дело, что сейчас там ни одной палатки и ни души – восхождения начнутся в апреле-мае.

К нам на клык вскарабкались какие-то девчонки. Колорадо. Тоже прячутся среди камней. Пришла Настя. Речи о фотографировании просто не идет. Ветер становится шквальным. Какая к черту сигара? Ничего не хочется, валяемся среди валунов и чего-то ждем.

Наконец приходит Гуталин и начинает наводить порядок. Увидев синеющие лица колорадских искательниц приключений и тоненькие кожаные перчатки на руках одной из них, он взрывается от ярости. Перекрикивая ветер, выдает такую забористую цитату, что Лесь Пиддеревьянський, наверное, заплакал бы от зависти. Достает свои запасные перчатки, заставляет ее одеть и чуть не выталкивает их с вершины вниз. При этом продолжая костерить ее отборнейшими перлами русского языка. Девочка, смущенно кивает с благодарностью в глазах, с ужасным акцентом произносит по-русски: «Спасибо». Угораем от хохота.

Сплавив вниз американок, Гуталин туда же отправляет и поднявшегося шерпа, одного из двух наших портеров, пошедших на восхождение. При этом отдал тому верхонки от своих перчаток (шерпак вообще с голыми руками полез) и покрыв его примерно теми же выражениями. Шерп наверняка по-русски ни слова не понимает, но по интонации понял наверняка все и быстренько упрыгал по камням вниз.

Срочно эвакуируемся и мы. Погода портится стремительно. Вниз по склону катится лавина спасающихся от стихии восходителей, даже не дойдя до вершины, все спешат спуститься. Англичанка в синей куртке садится просто на тропу и приваливается к камню. У нее жесткая горняха, подоспевшие коллеги под руки сводят беднягу вниз.

Прибежали в столовку нашего лоджа. Тут уже набилось народу не меряно. Подошла большая индийская группа. Почему-то одни девчонки, все в одинаковых куртках, одеты очень тепло, замотанные как космонавты. В лодже встретили Юлю, поднявшуюся с шерпом из Лобуче. Юра остался там. И старые знакомые, киви, тоже здесь. Эти парни таки что-то знали. Вчера с вечера они успели сбегать на Кала Паттар, а сейчас планируют прогуляться к базовому лагерю. Утепляются.

Посовещавшись, решаем сваливать в Лобуче. Ялтинский решил остаться, чтобы попытаться завтра вновь залезть на Кала Паттар и пофотографировать Эверест. Покупаем пачку сигарет, бегаем в курилку курить, гоняем чаи, расписываем флаг.

Это мой флаг, тот самый, который многое чего видел и много где побывал. Он орал с нами на стадионах в Киеве, Днепропетровске и Минске, карабкался на Эльбрус и на Чимбулак, катался с ветерком австрийскими и итальянскими трассами. Гордо реял в Туркмении, России, Турции и Египте. Теперь ему предстоит прославлять Украину в Гималаях, на высоте 5180 метрво на уровне моря.

Кнопок и маркеров в лодже не нашлось, расписываем флаг шариковыми ручками, вешаем за перекрытия выше всех. Шерпы по этому поводу даже митинг небольшой собрали. Очень довольные. Кстати, при расчете хозяин лоджа сделал скидку – скостил стоимость проживания, взял только за еду.
Договорившись с Ялтинским о месте встречи в Дэбоче, уходим моренами в сторону Лобуче. Ничего приятного карабканье по моренам не несет, но осознание, что идем домой, слегка подбадривает. Мурчу себе под нос новую песенку. «В Намче не слышны даже шорохи, Горак Шеп заснул до утра, если б знали вы, как мне дороги гималайские вечера».

Впрочем, до вечера еще далеко. Просто небо затянуло и кажется, что вот-вот стемнеет. По дороге на Лубоче прохожу мимо стада пасущихся яков. Вообще, чем выше, тем меньше живности и за последние несколько дней уже отвык от звона колокольчиков и тесноты на тропе из-за всяких парнокопытных. Прохожу мимо яков, кричу им что-то приветственное.

Очевидно, буренки меня не так поняли, но доселе мирно пасшиеся вдруг выстраиваются в колонну и топают за мной. Я прибавляю, они тоже. Еле от них убежал. Неприятное, скажу вам, чувство, когда за тобой по «узкоколейке» несутся несколько туш, по тонне каждая.

Прохожу поворот на «Пирамиду». Высоко по ущелью, на отметке 4970 находится итальянский исследовательский центр «Пирамида». Знаменит своей формой, полностью закованной в чешую солнечных батарей.
В Лобуче в лодже еще более многолюдно, чем в Горак Шепе. Пришла большая английская группа. И почему-то тоже одни девушки. Что происходит? Международный женский день сегодня, что ли?

К группе присоединяются Игорь и шерп и мы идем дальше вниз по ущелью. Возвращаемся назад по тропе, топтаной вчера, обходим нижний край ледника Кхумбу и сворачиваем на другую тропу, по которой еще не ходили. Перед перевалом Дукла Пасс весь склон усеян ступами. Это так называемое «кладбище альпинистов». Тела отважных восходителей остались там, за облаками, на склонах Эвереста, Лходзе, Макалу, К2 и других гигантов. А здесь в честь многих из не вернувшихся с вершин поставлены памятники-ступы. Делаем небольшой привал, бродим среди ступ, читаем фамилии на табличках. Йошио Маруяма, Шин Иган, Трэвор Эрик Стокол, Скотт Юджин Фишер, Лопсанг Джангбу Шерпа, Бабу Чири Шерпа. И много других имен. Странно, но место вовсе не печальное, располагает скорее на философский лад. Горы забирают людей к себе, и это воспринимается как данность.

Сразу за Дукла Пасс одна тропа убегает к базовому лагерю Мера Пик (5820), а нас ждет резкий сброс на 200 метров вниз. Юля передвигается медленно – у нее болит голова и она избегает резких движений. Я тоже еле плетусь – боюсь выбрыков мениска. Подниматься по камням как-то легче чем спускаться.

В лодж спускаемся в сумерках. Дукла – это всего один Dhukla+Thukla Yak Lodge, маленький и зачуханный на первый взгляд, но очень приветливый внутри. Ужинаем, болтаем. Юра ожил, с уверенным видом доказывает какому-то дедугану из Юкона, что Украина – очень холодная страна, аж до -40˚С. Я слушаю, как хозяин лоджа пытается брынькать на местном струнном инструменте, типа дутара. Юля фотографирует чайники на печке. Она собирает коллекцию фоток всякой диковинной утвари. Главный день нашего трека добігає кінця.

Продолжение следует…

Сообщение №14, отправлено 28 Дек 2009 14:24

Упорный и упертый Ялтинский зашел с утра на Кала Паттар. Такой он увидел Вершину мира:

ПыСы: Эверест стеснителен и не любит фотографироваться. Вершина, выпирающая спереди и визуально кажущаяся выше - это Нуптцэ - хранительница Эвереста.

Сообщение №15, отправлено 28 Дек 2009 15:50

День 12. В тени кипарисов

Дугла (4620) – Периче (4240) – перевал Периче Пасс (4270) – Оршо (4190) – Шомарэ (4010) – Пангбоче (3930) – Дэбоче (3820), 12 км, 4 часа

Утром кто-то из постояльцев предпринимает попытку заняться сексом. Как я говорил, звукоизоляции в лоджах нет по определению никакой. С первыми же характерными звуками весь лодж взрывается недовольным ворчанием и ехидными комментариями. Попытка захлебнулась в общем ропоте, но лодж проснулся.

Рассвет играет красками, небо без единого облачка. Только на вершинах ветер срывает снежные хвосты. Судя по всему, там дует сильный ветер. Впрочем, там всегда ветер. Обсуждаем, каково сейчас Игорю на Кала Паттаре.

Завтракаем, покупаем сигареты по 10 рупий за штучку, пытаемся освоить местный музыкальный инструмент. Обсуждаем с хозяином балалайки манеру игры Ангуса Янга из «ДиСи». В столовке дымит буржуйка, источая приятный аромат можжевельника. Во дворе сушатся пирамидки яковых лепешек, но сегодня с утра хозяин решил расщедриться на дефицитные в здешних местах дровишки.

Стартуем. За красивейшим мостиком верхняя тропа уводит к Айленд Пику, а мы по нижней спускаемся в живописную долину. Идти приятно и легко, рюкзак вообще ничего не весит. Хочется петь. Не люблю «Арию», но слова «Я свободен, словно птица в небесах…» сами просятся на язык. Переходим по камням многочисленные ручьи, травка кое-где из рыжей безнадеги полыхает весенне-зелеными полянками.

Приходим в Периче. Здесь есть Интернет и немецкая булочная. В центре гордо стоит мачта ветроэлектростанции. Знакомый англичанин сидит за столиком возле придорожного лоджа и щедро мажет джемом чаппати. Кивает нам головой.

В центре Перичче монумент погибшим на Эвересте. Разрезанный пополам конус нестерпимо блестит на солнце, створом обратившись в сторону долины Кхумбу. Внутри выгравированы имена 212 не вернувшихся с Джомолунгмы альпинистов. В списке есть наш земляк, Василий Копытко, навсегда оставшийся на Эвересте в 1999-м, 8 мая, накануне Дня Победы. Россияне Александр Торочин, Иван Плотников, Николай Шевченко не вернулись с Горы 7 мая в 1997-м, Сергей Арсентьев – 23 мая 1997 года, Алексей Никифоров 24 мая 2001 года. На монументе оставлены пустые места для новых имен.

Горы жестоки. И эта жестокость воспринимается в Гималаях, как данность. Глядя на эти отвесные скалы, задирая голову, чтобы всмотреться в запредельно высокие пики, понимаешь, что иначе быть не может. Сотни восходителей закончили свой путь на вершинах, на Эвересте и на многих других. Они не проиграли, нет. Просто горы иногда берут альпинистов к себе. Зачастую берут лучших. Покоритель всех 14 восьмитысячников планеты одессит Владислав Терзиул тоже остался в Гималаях спуск с 14-й вершины, Макалу, стал для Владислава последним.

Позже мы видели много монументов, посвященных восходителям. Альпинистов не хоронят. Они остаются на вершинах. Кстати, местные шерпы не предают своих усопших земле и не сжигают, как жители равнин. Они относят тела на вершины, где дальше о них заботятся горные орлы.

За Перичче встречаем первый караван навьюченных яков. За несколько дней уже успели отвыкнуть от бестолковой суеты на тропах. Обрадовавшие ячки тут же огорчили, устроив затор на живописном мостике через бурную горную реку.

Делаем остановку на чаепитие в Оршо. Столовка расположена прямо на краю обрыва. Пока наши гоняют чаи и спорят о каких-то своих фотографических тонкостях, загораю, развалившись во дворе на стуле, лениво смотрю, как солнце зацепилось за вершину Кантеги (6783) и никак с нее не соскользнет. Сбоку греется в лучах солнца старина Ама Даблам (6814). Птички что-то свое попсовое насвистывают, рука внизу шумит порогами. Красотень.

За Шомаром открывается вид на Пангбоче. Идти приятно до умопомрачения. Тропа вновь превращается в широкий тракт, прямо проспект. Вновь на склонах появились рододендроны. Я уже говорил, что здесь привычный по Кавказу кустарник вырастает до вполне приличных деревьев. Бреду в тени рододендронов и представляю, что шляюсь по горному Крыму, а вокруг кипарисы.

На развилке уходим по указателю в сторону школы Хиллари. Нужно сказать, что Хиллари, первопокоритель Эвереста, сделал очень много для шерпов. Основанный им и Норгеем Тенцигом фонд строит школы и больницы, несет шерпам знание о цивилизации, внедряет новые технологии.

При входе в Пангбоче проходим мимо длинной стены из мани-стоунов. На камнях высечены не только мантры, но и изображения Будды. Тропа бежит сверху и снизу стены. Мы обходим, как и положено, по часовой стрелке – снизу.

Школа у монастыря закрыта. Стайка детишек играет в пыли в камушки. Порядком, вероятно, уставшие от туристов, хором кричат «No picture, no photo» при первой попытке достать камеру.

Знаменитый монастырь оказался скромным двухэтажным строением красного цвета. Заходим во внутренний двор через низенькую дверь. На террасе на втором этаже трое монахов нестройно бубнят какие-то мантры, уткнувшись в свитки. Двое старых монахов в очках время от времени отвлекаются, о чем-то переговариваются, смеются, пару раз отлучаются попить чая из стоящего рядом термоса. Молодой более дисциплинирован. По двору бродит старый монах в ярко-желтом японском пуховике поверх бордовой буддистской рясы. Что-то недовольно бурчит и без видимой цели переносит с места на место большой медный сосуд, из которого густо валит дым. Затем резко срывается с места и, схватив стоящую у входа миску с грязной водой, выплескивает содержимое на расшумевшуюся ребятню. Детишки с визгом бросаются врассыпную, а старик, очевидно настоятель, поднимается наверх и начинает что-то недовольно выговаривать молодому монаху. Тот, виновато втянув голову в плечи, начинает с утроенной скоростью бубнить свои мантры.

Посмотрев монастырь идем фотографировать ступы. Фотографы наши, как всегда, все делают обстоятельно, я же посмотрев на беспристрастные глаза Будды (на каждой ступе смотрят в четыре стороны света), усаживаюсь поудобнее на камушке и просто балдею.

К вечеру погода начинает портиться и мы спешим спуститься ниже. Переходим в Милингго через еще один красивый мостик над пропастью. Забавно, за мостом нас с Юлей фотографирует на мобильник шерп. Обычно все происходит наоборот. Проходим через очень красивый хвойный лес и приходим в Дэбоче, в Ama Dablam Garden Lodge. Лодж действительно стоит в сосновом лесу, как в саду. Перед зданием выложены красивые каменные изгороди, перекинуты изысканные деревянные мостики через каменистые русла пересохших ручьев. Сосны изгибаются покрученными стволами, как на японской гравюре.

Короче, очень славный лодж. От нахлынувших чувств налегаю на пиво – впервые за много дней. Пьется, как нектар. Заказали французского вина (2100 рупий за бутылку), Настя сходила на кухню и собственноручно сварила глинтвейн. Очень вкусно покушали. Шерпа стью здесь выше всяких похвал. В столовке тепло, да и в комнатах, обшитых вагонкой (!!!) тоже относительно не холодно, тем более, что комнаты расположены прямо над столовкой и за вечер прогреваются.

Стены, как обычно густо завешаны символикой. Вот флаг тропы, а вот плакат российской экспедиции, впервые взошедшей в 2003 году на Нуптце Восточную. Валерий Бабанов и Юрий Кошеленко. Уральцы. У Валерия, ныне живущего в Канаде, мы покупали фотку для календаря. Мир тесен.
Позабавила наклейка днепропетровского центра «Восхождение» с припиской от руки «Здесь был Казахстан! Нас 17!». Рядом красуется наклейка альпклуба «Одесса». Гламурненько на стойке посреди комнаты смотрится бита для крикета. Надпись на ней сообщает, что в апреле 2003 года южноафриканская экспедиция на Эверест играла возле этого лоджа в крикет. Ярко смотрится и рекламный плакат Elan с автографом Даво Карничара, того самого, который спустился на лыжах с Эвереста.
Ждем Игоря, но он все не появляется. Чтобы не промахнулся в темноте мимо нужного лоджа, вешаем неподалеку от дома футболку на ветви прямо над тропой.

Финальным аккордом вечера стала музычка  из мобильника нашего хлебосольного хозяина. Очень запоминающаяся мелодия, причем бесконечно длинная. Современная аранжировка каких-то шерпских напевов. Что-то вроде Sherpa Nading или Chhiring Sherpa. Мне лично она почему-то навеяла ассоциации о веселом узкоглазом ямщике, лихо отсчитывающем версты в оренбургской степи.

Мягко убаюканный супер-хитом шерпского шоу-биза, засыпаю.

Продолжение следует…

Сообщение №16, отправлено 28 Дек 2009 21:32

День 13. Пыль Гималаев

Дэбоче (3820) – Тэнгбоче (3860) – Пунги Танга (3250) – Кьянгджума (3550) – Намче Базар (3440) – Джорсале (2740) – Монджо (2835), 17 км, 8 часов

С утра Игоря все нет. По расчетам, он отстает от нас на пару часов. Оставляем на тропе футболку с запиской о нашем дальнейшем передвижении. Инструктируем идущих вверх немцев передать парню в красной куртке и белой меховой шапке, что его ждут в монастыре в Тэнгбоче. Перед выходом оставляем хозяину лоджа мою футболку, которую он тут же прибивает на стену.

Короткий подъем и мы выходим к прославленному монастырю. Здесь очень красиво икак-то спокойно. Монастырь обсажем кривыми сосонками и окружен со всех сторон горами. Звонко звенят колокольчики двух больших ступ. На ярко разрисованных воротах, под охраной двух смешных дракончиков расположились лепные фигурки всего индуистского пантеона. Вообще-то непонятно, что они делают на вратах буддистского храма. Непальский вариант буддизма вобрал в себя многие элементы индуизма и анимизма и представляет собой очень причудливую смесь верований.

Бродим по монастырю, фотографируем. При входе расположен тот самый знаменитый камень со следами Далай-ламы Сангэ Дордже.

Заходим вовнутрь и попадаем как раз на церемонию. Разуваемся и тихонечко усаживаемся в углу храма. Полтора десятка монахов в бордовых рясах сидят, забравшись с ногами, рядами на длинных широких лавах и заунывно повторяют мантры. Гулко бьют барабаны. Кстати, парни на ударных инструментах сидят скрючившись и лупят скрюченными в дугу клюками в барабаны, укрепленные на шестах и расположенные у них над головой. Время от времени к этому жутковатому действу присоединяются трубы, с совсем уже утробным звуком завывающие на всю округу. Действительно жутко.

Гримасы цивилизации – в углу молельного зала весело перемигивается огоньками диодов усилитель. У главного монаха установлен микрофон. При входе все желающие могут прочитать табличку, оповещающую, что снимать церемонию можно, но только без вспышек. Видеосъемка возможна только по предварительному согласию настоятеля монастыря.

На выходе из молельни сталкиваюсь со знакомым голландцем. Датч только что пришел снизу, сообщает, что видели нашего Игоря. Он где-то на подходе.

Иду на запах варенной картошки и попадаю на монастырскую кухню. Монахи у плиты сначала оцепенели, а потом чуть не взашей вытолкали меня из кухни, приговаривая «No photo! No photo!» Странная реакция, хотя впоследствии, анализируя инцидент, подумал, что небеспочвенная.

С проникновением индуизма в Гималаи пришла и кастовая система. Я уже говорил, что влияние индуизма видно даже в буддистском храме. Согласно индуистским представлениям все люди жестко разделены на касты. Верхняя каста жрецов-брахманов (или бачунов, по непальской классификации) и низшая каста неприкасаемых отделены жесткими непреодолимыми барьерами от остальных каст. Перемещение между остальными кастами (карьерный рост) в принципы возможны, хотя маловероятны. Будда, кстати, родившийся в Непале, принадлежал к касте кшатриев-воинов.

В Катманду довелось видеть граждан, явно принадлежащих к более высоким кастам. Очень красивая девушка в вышитом золотом сари, бродившая в сопровождении служанок по магазинам, с негодованием отказалась сфотографироваться со мной на память.

С точки зрения классического индуизма все неиндусы, в том числе и иностранные туристы, относятся к низшей касте неприкасаемых. Правда, в современных условиях акценты сместились. Более богатые граждане автоматически относятся к высшим кастам, бедные – к низшим, независимо от происхождения. С этой точки зрения, иностранцы, баснословно богатые по непальским меркам, относятся к высшим кастам. Но в вопросах, касающихся ритуалов богослужения и приготовления пищи, особенно риса, иностранцы по-прежнему считаются неприкасаемыми.

Кстати, в Непале на кастовых ступеньках расположены и целые народы или профессии. Например, шерпы принадлежат к одной из низших каст, а невари, коренные жители долины Катманду – к средней. Но при этом невари, занятый в сельском хозяйстве или на подсобных работах, также опускается на низшие ступени кастовой системы. Ниже только ками, дамаи и сарки, составляющие касту неприкасаемых и от рождения обреченные влачить жалкое существование нищих обитателей помоек.

Как бы там ни было, но из кухни меня вытолкали. Стою озадаченный, на пороге, ко мне подходит немаленький монах в спортивной кофте поверх рясы. Бритоголовый вежливо интересуется, а что мне, собственно, нужно было. Говорю, фото хочу. Нет проблем – он приводит пацана-монаха и все начинают дружно его фотографировать. Мальчику 12 лет, с пяти он прислуживает в монастыре. У него есть шанс стать ламой, не Далай-ламой, конечно, но достаточно большим чином.

Пока проходит фотосессия, монах-верзила подсаживается к голландцу и начинает обсуждать с ним новинки фотоаппаратуростроения. С завистью смотрит на камеру датча (Йогурт сказал, что она $5000 стоит), сетует, что у самого старенький Никон и оптика похуже.

Выйдя из монастырских ворот, вижу Игоря. Он стартовал в шесть утра из Дуклы, места нашей позапрошлой ночевки и, должно быть, здорово устал, добираясь до Тэнгбоче. К тому же забыл трековые палки в лодже.
Заходим в ресторанчик ближайшего лоджа Tashi Deleck. Название является тибетським эквивалентом шерпского приветствия «Намасте». А, кстати, забыл упомянуть. Уже через несколько часов после старта трека привыкаешь говорить «Намастэ» всем встречным без исключения. За день несколько сотен раз произносишь. Я по прилету на автомате таможеннику брякнул «Намастэ», он потом долго мой паспорт проверял. С непальского переводится, как «Я приветствую бога в твоем лице».

В ресторации обнаруживаем большой коллаж из купюр разных стран. Настя пожертвовала 10 гривен, вызываем хозяйку, просим вклеить «короля Ярослава» вместо безликих 10 российских рублей с надписью «Москва». Ничего личного, просто восстановление баланса – на коллаже было аж две российских купюры и не одной украинской, сотку с надписью «Samara forever!» мы попросили не трогать. Полюбовались в лодже на портрет Джавахарлала Неру. На вопрос, где тут можно прикупить сигарет хозяйка сообщает, что настоятель монастыря запретил продавать табачные изделия в Тэнгбоче. Тем не менее, Йогурт нашел эти самые изделия в соседнем лодже.

Подкрепились молочным чаем с шоколадом. Гуталин рассказывает про сидху и Шиваратри. Сидху – это ярый поклоннику бога Шивы. Шива бог очень странный, созидатель и разрушитель в одном лице, что-то вроде многоликого Януса. Раз в год в честь божества происходит праздник Шиваратри. В этот день все абсолютно легально курят траву. Праздник очень популярен и собирает толпы почитателей со всего мира. Ну а сидху, это индуистские растаманы, долбят каждый день с утра и до вечера, не заглядывая в календарь.

Обсудили еще, какие-такие гербарии собирали викинги, прежде чем додуматься в количестве двухсот человек подняться на веслах по Сене и взять штурмом Парижск. И вообще, что за шишки помогали им быть такими непобедимыми. Между делом, Юра получает СМС с родины (связь появилась) с шокирующим сообщением, что морозы на дворе стоят не детские -10˚С. Так у нас тут еще жара, оказывается.

Потом, сжав в кулак волю, отправляемся снова в путь. Цель уже близка. Гуталин ведет нас какими-то ячьими тропами, срезаем путь по очень крутым спускам. На одной из тропинок встретили двох вуйків зі Львова. Приятно, а то начинаешь уже думать, что мир принадлежит одним англам да датчам.

Переходим мост в Пунги Танга, дальше начинается крутой подъем. Перед мостом столпотворение. Караван быков идет с того берега. А пробираться через стадо на узком висячем мосту – удовольствие так себе, на любителя. Ну или на профи, такого как я. Сначала иду в лоб на таран на рогатого крепыша. Прежде чем сам успел испугаться, животина остановилась, заморгала испуганными глазами и попятилась. Ну да, это вам не як, тот бы затоптал и не заметил. Воспрянув духом спокойно перехожу мост навстречу каравану, аккуратненько отодвигая рогатых в сторону.

Наверху зачем-то начинаю подгонять бесхозного ячка с мешками на спине. Судя по всему, он работает вожаком какого-то из самоходных караванов. Это когда животных навьючивают и пускают по тропе в сторону пункта назначения. Все равно они никуда не денутся. Понемногу, выпасаясь по дороге, караван рано или поздно доставляет груз, куда и требовалось. Понемножку собираются яки и быки и вскоре передо мной метется достаточно приличное стадо, как вьючных, так и ненагруженных животных. Весело ору «Чо!», насвистываю, как это делают погонщики. Заметил, что когда свистишь, быки забирают правее, пропуская встречных. На «Чо!» ускоряют шаг. А если треснуть палкой по спине, летают ракетами.

Гнал всю ораву, пока не надоело. Шерпы улыбаются, мне тоже не так скучно топать в гору. Догнал почти до Кумджунга. Было бы время лишнее, заглянул бы в местный сельсовет за зарплатой. Но мы поворачиваем на Кьюнгджуму и на минуточку делаем привал в полюбившемся Ama Dablam View Lodge. Моего друга Яши поблизости нет, но зато есть пиво. Перед употреблением делаем рекламную фото-сессию пива «Эверест», правда на фоне Тамшерку (6618).

Обходная дорога да Намче простая, но немного длинная. Хочется побыстрее, но за очередным поворотом очередной поворот. Йогурт даже выдвинул предположение, что по буддистским все раскладов их (поворотов) должно быть 144.

На одном из поворотов засекли семейку мускусных оленей внизу на склоне. Каким образом они удерживаются на таких углах наклона – ума не приложу.

Обходим ступу, посвященную Норгею Тэнцигу, и входим в Намче Базар. Боже, какой огромный город - просто мегаполис! Родной Намче, наконец-то. Впрочем, у Гуталина планы пробежать сегодня побольше, чтобы крайний день трека, завтра, был полегче. Делаем в Намче промежуточный пит-стоп. Я сразу кабанчиком в знакомый магазин за пивом, по пути в Интернет захожу, черкнул весточку братишке. Йогурт успел купить в лавке колокольчик с выгравированной по периметру мантрой «Ом мани падме хум».

Наскоро стоптав пиццу, снова в путь. Уже вечереет. Нам предстоит быстренько пробежать весь маршрут второго дня трека, только не вверх, а вниз. Вначале было все здорово. Потом с наступлением сумерок темп замедлился. А потом, при включенных фонариках и вовсе плетемся, как яки. Под ногами шмыгает какая-то мелкая живность, возможно злобные шиншиллы. Переходим реки по мостам, прыгаем по камням. Короче, очень длинный трек был. Самый быстрый из нас, Игорь, несмотря на усталость, урвал вперед, уведя за собой «паровозиком» и Настю. Мы передвигаемся кучкой. Я пристроился за Юлей – у нее очень здорово получается в темноте тропу находить.

Кое-как доплелись, шумною толпою вваливаемся в наш «Кайлош» лодж. Большая группа американцев играет в карты. Ничего не имею против американцев, но эти какие-то особо хамовитые попались. Играют в карты со своими шерпами, шумят так, словно они в столовке одни. К тому же обсели печку, даже не попытались место освободить или, хотя бы, подвинутся. Неужели не видно, люди устали, после ночного трека пришли. Видно, по свежему прикиду и незагорелым пикам, что люди в треке только один день и еще не втянулись, не прониклись красотой Гималай и глубокой философией биддизма.

Мы тяпнули пивка, потом Игорь что-то напористо объяснял американцам. Пиндосам, как их в Крыму называют. Наверное, прочитал им пару мантр. И тут же виноватая вежливая улыбка воссияла на лицах наших американских друзей.

Затем Гуталин рассказывал что-то про Высоцкого. Родилась идея написать где-нибудь большими буквами, то что Владимир Семенович написал в парижском туалете. На большой белой доске для презентаций, закрепленной на стене у выхода из столовки что-то написано про то, что кто питается за пределами лоджа, платит за комнату 1000 рупий. Нахожу губку, стираю надписи, но увы, маркера не нашли и подвиг барда повторить не смогли. Пожелали америкозам спокойной ночи и разошлись по камерам.

Продолжение следует…

Сообщение №17, отправлено 28 Дек 2009 22:11

День 14. Оренбургские напевы

Монджо (2835) – Пакдинг (2610) – Лукла (2840), 12 км, 4 часа

Утро начинается с маленького инцидента. Хозяин лоджа очень обиделся, что стерли надпись на доске. С их уровнем английского восстановить ее, по-видимому, представляется непосильной задачей. На вопрос Гуталина, откуда стало известно, что кто-то именно из нашей группы стер надпись, хозяйка сообщает, что ей об этом сообщили американцы. Застучали.

Иду к хозяину, прошу дать маркеры, обещаю восстановить все, даже лучше, чем было. Тот недоверчиво соглашается. Восстановил. Хозяйка пришла проверить, пытается читать. Видно, что довольна. Спрашивает, на каком языке вторая часть надписи написана, не на русском ли? Просвещаю, что на украинском, но при некотором усилии и русские поймут. А также и поляки, словаки, чехи и прочие братья-славяне. Она безумно счастлива и горячо благодарит. С тем и откланялись.

Путь лежит по уже топтаной тропе и ничем особо не примечателен. Погода отличная, птички поют, по пути делаем остановки у многочисленных лавок с дешевым пивом. Видимо у местных какой-то праздник, детишки дарят какие-то веточки, из нескольких домов слышится бубнение монахов и глухие удары барабанов.

Умиляют школьники и школьницы в униформе, возвращающиеся из школы. Одна школьница помогая матери, тащит в гору полную канистру воды.
Уже перед Луклой встречаем двух россиян. Безошибочно определяются по внешности, офицерским планшетам и угрюмому виду. Единственные из всех встреченных за трек туристов не откликнулись ни на традиционное «Намастэ», ни на «Привет, земляки».

Лукла встречает, как родных. Сразу все разбегаются по сайбер-кафе слать мыло родным и близким. Халява – 5 рупий в минуту. Подхожу к группке шерпских тинейджеров, азартно болеющих за игроков в карамболь.

Игра, понятное дело, с местной спецификой – на листе фанеры, густо присыпанной мелом и установленной на пустой бочке из-под керосина. Нужно щелчками гонять шашки. Тонкостей всех не понял, дали поиграть, вроде, как проиграл.

Один болтливый малый объясняет, что надо меньше курить, тогда может, шансы и появятся. Парнишка либо видел какой-то фильм вроде «Сказки Бронкса» либо действительно какой-то обитатель Гарлема или Куинз в эти места забредал. Лексика грубо пересыпана популярным словечком. «That fella is my fuck’n yanger broz, and he’s fuck’n champion in that fuck’n karambol». Очень смешно – все ржут.

Показывают (со спины) покачивающегося человека в кожаной куртке. Это Валера, русский вертолетчик. Он чо, пьяный что ли? Кто его знает, рабочий день закончился.

Селимся в Buddha Lodge прямо возле аэропорта. Ялтинский сразу открывает нетбук, девчонки балуются пивком. Все радостно-возбужденные по поводу финиша трека. Ходили в местный банк менять деньги, но в 16.00 уже все закрыто. Наменяли рупий в лавках по 70 рупасов за бакс. Ребята скидываются на последний платеж портерам (платили раз в два дня по 5000 рупий на команду). Добавили по 500 рупий премии. Я за портеров не плачу. Тем не менее именно мне Гуталин поручает толкать речь и вручать конверты.

Вечером собираемся за общим столом, мы, портеры и местный представитель Himalaya Expedition. На столе появляется местный виски. Представитель придирчиво инспектирует бутылки, но говорит, употреблять можно. Жалуется, что очень много контрафакта. Шерпаков мы угощаем дал батом и ракши. Дал бат, это рис (бат), овощи, приправы всякие и густая подлива к рису (дал). Очень вкусно, хотя и острое все. Ракши – местный рисовый самогон сильно разведенный водой. Я себе беру тоже дал бат и пью исключительно ракши. Шерп я или не шерп?

Несколько тостов за Гималаи, за свободный Тибет и Далай-ламу, за дружбу между украинскими и непальскими гуцулами. Потом толкаю речь, что-то про то, что мне поначалу казалось, будто бы по этим тропам могут ходить только яки и Йети, но пример наших самоотверженных шерпов вселил веру в себя и придал силы. Про то, что все это время мы были единой командой, совместно преодолевали трудности. Ну и в этом духе. Представитель переводит с английского на шерпский. Аплодисменты. Тосты. Вручение конвертов с многочисленными рукопожатиями. Потом попели песни. Они нам свою, мы в ответ нестройно «Ти ж мене підманула…» Бармен притащил небольшой барабан, начал лихо выбивать ритм. Потом включил музыку шерпскую на колонки и понеслась. Начинаются танцы. Шерпы всех из-за стола повытягивали и даже скромный Йогурт лихо выплясывает.

Очередная песня – как раз те бесконечные оренбургско-гималайские напевы, что так понравились в Дэбоче. Короче, веселуха затянулась далеко за полночь. Англичане, сидевшие в другом конце dinning room’а, кажется немножечко удивились. Впрочем, Гуталин заявил, что такие совместные вечерины с портерами он перенял как раз у англичан, которых некоторое время водил по Гималаям. Я на всякий случай сходил к англам и попытался поговорить на тему, что портеров нужно любить и лелеять. Бо кроме них, никто в горах на помощь не придет.

Финальным аккордом разрисовываем мою красную футболку с Команданте. Представителя очень умиляет, когда к лаконичному Che под портретом добавляю еще три буквы. Получается Cherpa. Нашлись кнопки и футболка прикрепляется к потолку. Нужно сказать, что другие футболки и флаги, висящие в лодже, весьма интересные. Насколько я понял, «Будда» является базой местного представительства Himalaya Expedition и видел немало интересных людей.

Потом еще кто-то всю ночь наяривал на барабане, а я ушел спать свою крайнюю в этом треке ночь в Больших Горах.

Окончание следует…

Сообщение №18, отправлено 29 Дек 2009 09:22

Заключение. Полный Катмандец

Лукла – Катманду, 140 км, 45 минут

Неожиданно чашка чая в постель. Похоже, нас здесь любят. В предрассветной мгле видно, как кто-то возится на вертолетной площадке. ООНовский Ми-8 с российскими опознавательными знаками расчехляют и Валера куда-то улетает. Пронзительно трубят в свои ужасные трубы буддистские монахи. Мы спешим – первый самолет уже стартовал из Катманду, скоро будет здесь.

Десять шагов до аэропорта. Сдаем шмотки, получаем билеты, платим сбор. По очереди бегаем в German Bakery, прямо напротив входа в аэропорт, балуемся горячими плюшками. Прохожу с девчонками чек-ин, потом возвращаюсь в бэйкери поторопить парней, мол, хватит сидеть, пора на посадку. Неторопливо выходим, курим возле входа. Вдруг из-за горы показывается бело-зеленая птичка и стремительно падает на асфальт посадочной полосы. Выбрасываем едва зажженные сигареты и спешим на посадку.

Самолеты начинают приземляться один за другим. Нас быстренько загоняют в салон, выруливаем на взлет. Пропускаем вперед бело-красный самолетик авиакомпании Agni. Видно, как у наших пилотов мигает на табло надпись «No GPS position!». Шоу со взлетом. Лавируем между вершинами, переползаем через перевалы. Пытаемся хором петь «Мы летим на последнем крыле…». По пути обгоняем бело-красных и с неожиданно-крутого пике с разворотом лихо приземляемся в Катманду.

Потом знакомый бусик до Тамеля. Ошеломляющих размеров билл-борд «China forever!». В гостинице шикарный номер с видом на Тамель. Запыленные ботинки на ящике кондиционера за окном, запотевшая бутылка «Непали Айс» на подоконнике. И в момент, когда я встал под горячий душ, вдруг понял как-то неожиданно, что первый в моей жизни гималайский трек завершился.

Позже будет еще немало интересного. И вылазки за пределы Тамеля, все эти убогие коровы и беспардонные обезьяны. И посиделки в знаменитом баре Rum Dubble. Позже на стене Rum Dubble рядом с подписями Хиллари и Месснера, Хумары и Бонингтона, Туркевича и Миуры, появится и наш след. Вырезанный из белого картона след Йети, на котором маркером выведено «My Ukraine is higher than Everest!». Будет еще и неразумное количество вина, в том числе непальского, на кореньях, меду, травах и цветах, будут безумно острые момо в «Ступе», бескомпромиссная торговля за рисовую бумагу и какие-то магнитики, безуспешные поиски той самой шерпской мелодии на CD. Встретятся еще на улочках Тамеля старые знакомые киви и незнакомые русские буддисты, то ли из Москвы, то ли из Риги. Еще предстоит объяснять англичанам, кто такой Богдан Хмельницкий, изображенный на купюре 5 гривень (пытались расплатиться). Мы даже не заметим, как, пока мы предаемся безделью в «туристическом гетто», 5 тысяч маоистов захватят центральную площадь Катманду и объявят город автономной республикой. Мы еще будем курить на крыше отеля и кушать мороженное из киви в Crazy Burger. Втыкать с изумлением на трех гигантских золотых Будд в Сваянбунате и совершать кору вокруг ступы в Будднате (кора – это ритуал хождения по часовой стрелке вокруг святынь – ступ, мани-стоунов, монастырей или священной горы Кайлош). Позже Гуталин привезет из офиса Himalaya Expedition весть о предстоящей общенациональной трехдневной забастовке. После экскурсии по городу и прощального ужина ребята отвезут меня в аэропорт, а сами отправятся в Бактапур, фотографировать слонов и носорогов, а я буду смотреть в зале ожидания матч по крикету между сборными Индии и Шри-Ланки и болеть за Шри-Ланку. Взлеты и посадки, еще 6 с половиной тысяч километров до морозного, засыпанного снегом Киева.

Все это будет, будет потом и это уже будет не трек. Трек завершился.

Я стою под душем в Тамеле и смакую свои ощущения. Обжигающе горячая вода смывает пот и пыль гималайских троп. Густой пар окутывает все вокруг, подобно облаку на перевале. Но когда он рассеется, никакого перевала не будет. Именно в этот момент я четко уясняю, что этот трек завершен. Может Шангри-Ла я и не нашел (да и не искал вовсе), просветленным не стал, но мозги почистил основательно. И теперь в моих чистых, словно после бани, мозгах навсегда поселится мысль, которая будет изредка напоминать о себе.

«А не хочу ли я съездить в Гималаи?»

Сообщение №20, отправлено 30 Дек 2009 10:03

Цитата:

---

Оригинал отправлен FAn:

Ну Гуфи блин, как ты заполнил все названия, в отчете нигде не нашел что б ты брал собой ручку и блокнот а тем более что то писать в перерывах между трекамы 

---

Брал с собой блокнот и ручку и вел путевые заметки. Иногда вечерами, возле буржуйки день вспоминал, иногда на камушек присаживался и, пока фотографы фотографировали, я сочинял всякие небылицы про трек.

С названиями вообще все очень просто. Хорошо запоминаются основные точки маршрута - ночевки и всякие примечательные места типа монастыря в Тэнгбоче (который, кстати, я называл Тягнибоче). Остальные названия запоминать необязательно.

Потому как открывается карта, купленная в Катмандинске - а там все написано

Сообщение №22, отправлено 30 Дек 2009 11:34

Ориентировочный расклад:

Перелет Киев-Шарджи-Катманду Катманду-Шарджи-Киев $850;
Туристическая виза на 30 дней $40;
Перелет Катманду-Лукла Лукла-Киев $113+$113 + аэропортовые сборы 2х170 Rs ($5);
Отель в Тамеле от $60 в сутки;
Пермит на посещение Национального парка Сагарматха 1000 Rs ($15);
Услуги портеров (при необходимости) 600 Rs ($8,5) за портера в сутки, около $100 за трек;
Питание 1000-1500 Rs ($15-20) в сутки, около $200 за трек;
Проживание в лоджах по маршруту 100-200 Rs ($1,5-3) койка/ночь, около $20 за трек;
Услуги туристической компании: трансферы в Катманду, бронирование авиабилетов и отеля, русскоязычный гид... стоимости не знаю, с ними Гуталин вопросы решал, вообще он организатор этого трека и фото-тура, я так, просто соучастник.
Еще нужно нанимать гида, у нас гидом был Гуталин.

Учесть расходы на приобретение недостающей снаряги в Катманду, на посещение злачных мест, на пиво в треке, на сувениры. Тут сумма определяется индивидуально - от 0 до $9999.

Мои общие расходы составили где-то $2300. Если упереться, можно вложиться в $2000.

Думаю, можно немного сэкономить за счет перелета, если удастся акционные аэрофлотовские билеты взять до Дели, а оттуда добираться до Катмандинска местными авиалиниями. Есть вариант поездом или автобусом. Правда, вылезет еще индийская виза и времени придется потратить, зато можно будет еще и на Индию втыкнуть.

По секрету: уже начинаем с младшим братишкой просчитывать варианты на следующий год.

Сообщение №23, отправлено 30 Дек 2009 11:57

Цитата:

---

По секрету: уже начинаем с младшим братишкой просчитывать варианты на следующий год.

---